А если и прошел, а после разрыхлил листву, то на необлагороженной плитками половине Люси останутся следы на земле. Но это легко проверить, сисадмин поставила у себя пару камер, которые функционируют отлично и за двором приглядывают.
— Василина и Людмила — антиподы, — ответила сыщица на вопрос полковника. — Свели общение до минимума, но шибко не ссорились, Нифася не позволял Василине наезжать на сестру.
— Держал супругу в строгости?
Как же! Удержишь ее.
— Нет, Люся сама справилась. Напугала Ваську, что продаст свою половину цыганам и те ее быстро научат родню любить.
— Ты Кручёного давно видела?
Резкий переход от дел Нифаси к знаменитому н-скому рецидивисту заставил Евдокию удивленно развернуться корпусом к полковнику. Тот кисло покривился:
— Я знаю, что Антон приезжал к тебе в день смерти отца и ночевал. Пошли по второму кругу, да?
Ошибся главный полицейский. Не по второму, по четвертому. Избегать встреч с Антоном не получалось: муж Линки его лучший друг, встречались на семейных праздниках. Сережа даже уговаривал Ангелину сделать его приятеля вторым крестным сына, на пару с Евдокией.
Но Крученый, слава богу, отказался сам. Поскольку умный.
И стоит еще отметить, едва Муромцев упомянул ее жутковатого любовника, Евдокия почувствовала, как по телу пробежали жаркие мурашки: ух! Крученый всегда действовал на нее ошеломительно, как опытный удав на глупую мартышку: мартышка понимала, что опять сглупила, но поддавалась магнетическому обаянию… Уже четыре раза за два года.
— За мной следили или за ним? — уныло поинтересовалась.
— За ним, естественно.
Конечно. О том, что городской смотрящий Воропаев болен и вот-вот скончается, знал, вероятно, весь областной центр. На похороны вора в законе, что опять-таки понятно, слетятся законники со всей страны и из ближнего зарубежья. Полицейские не могли профукать такое событие, прослушивали пульс совсем не фигурально и за Крученым, внебрачным сыном Воропаева, приглядывали.
А тот, приняв последний вздох отца, через час у двери Евдокии оказался.
…Дуся отвернулась от Муромцева и сменила тему:
— Вы думаете, убийство Василины может быть как-то связано с последними городскими событиями?
Главный городской полицейский, что опять-таки понятно, смотрел на происшествие со своей колокольни, в глубину и в ширину. На воду повсеместно дул.
— Твои неприятности, Дуся, начались на следующий день после смерти Воропаева. Сейчас — докатились, убийство.
Евдокия фыркнула:
— Ну вы связали! Где я, где Воропаев!
— Не скажи. Вы — дружили.
Дружили — смелое преувеличение. Контакт поддерживали. Дуся несколько раз навещала Ивана Ивановича в больнице, тот, кстати, каждый раз намекал, что зря она от его сына нос воротит. Антон, мол, по ней с ума сходит…
Опять преувеличение. Крученый давно разгадал, как действует на Евдокию. Его слова «Я знаю, как тебя ко мне тянет» показались сыщице высокомерием зазнавшегося самца: куда ты, дорогуша, от меня денешься! Пальцем поманю — придешь.
Пришел, правда, он, а Дуся его пожалела. Потеряв отца, он выглядел таким пришибленным, непривычно мягким…
Ух! Хватит вспоминать.
— Я думаю, все это совпадения, Максим Ильич.
— А я имею повод думать, что каждый раз, когда вокруг тебя начинается какая-то возня, все заканчивается бардаком в этом городе! — Разошедшийся полковник поглядел на девушку, когда-то вычислившую убийцу его отца и как раз спасавшую Н-ск от кровавых разборок, запнулся. — Проехали, прости. Давай прикинем, в чем смысл наезда на твое агентство. Я твоих дел не знаю, говори.
Сыщица развела руками:
— А нету смысла, Максим Ильич. Нету. Если бы сегодня нашли не Ваську, а меня с проломленной башкой, все могло бы получиться, как вы подозреваете: Воропаев умер, меня теперь некому защитить… а кто-то давно зуб точил…
— Нет. За тебя впишется Крученый.
Дуся немного помолчала.
— Предполагаете, что, ударив по мне, ударили как бы по нему?
— Я рассматриваю все вероятности. Крученого, Дуся, собираются «на город ставить». Утверждение пока решили отложить — некоторые авторитетные люди не смогли приехать, но…
— Подождите! Я, конечно, могу ошибаться, но смотрящим должен быть вор в законе!
— Ошибаешься маленько. Но разве ты не знаешь, что Крученого короновали? — Муромцев искренне поразился, а шокированная известием сыщица молча помотала головой. — Чудны дела Твои, Господи.