Через некоторое время, перебирая чемодан, мама обнаружила это трико и решила опробовать, ну, надеть на ночь. Соседкам по комнате решила ничего не говорить - вдруг засмеют, узнав, для чего - а пододела под ночнушку с рукавами, благо осень уже давала о себе знать. Сошло незаметно. Что-то из-под тонкой материи темнеет, а тело это или тёмного цвета трико - поди, пойми!
Заснуть было трудновато, грудь в трико чувствовалась совсем иначе... Ещё то было плохо, что спящая не сходила в туалет прямо перед сном, потому что натянуть трико пришлось загодя и потом уж не снимать. Но заснула-таки, пусть и не сразу.
Под утро девушка проснулась, и её потянуло в туалет. А в общежитии были такие порядки. С одиннадцати вечера и до семи утра нельзя было шуметь, это считалось ночное время. Но именно потому, что ночное, было и кое-что можно. В коридорах горел тусклый свет, и разрешалось в этой тусклости ходить-брести в туалет в одних трусах или ночных рубашках, при условии, что идёшь тихо, словно привидение, не отвлекаясь и не обращая внимания на товарищей по нужде.
Между прочим, некоторые парни и девчонки вставали и умывались до семи, в "ночное время", пользуясь его привилегиями.
Так вот, мама поднялась, по тишине усекла "ночное время", в полудрёме дотрюхала до туалета "на автопилоте" - уже привычка была. Но, поддёрнув ночнушку и сев на унитаз, в глубине мозга поняла - что-то не то! Словно материя от тела и не ушла. Подняла подол ещё - то же самое. А пузырь уже настаивает, у него тоже привычка. Поза на унитазе принята - дуй!
Организм упирался, ощущалась же материя в промежности, на животе. И когда мама окончательно разгулялась, допроснулась и вспомнила, что на ней трико, пузырь, что называется, продавил. Ливанула, устрашилась и сразу же принялась зажиматься. А его легко не снимешь, трико это. Целое ночное приключение вышло, о котором не расскажешь.
Выстиранное трико, эта "палка о двух концах", заняло своё место в чемодане. А сейчас вот о нём вспомнилось. Прилично же.
Мама переоделась в него и легко спрыгнула со стола. Груша недовольно зыркнула, у неё, наверное, был какой-никакой купальник, но она вовремя не догадалась, а теперь поздно.
Снималась она сперва в халате. Когда вкручивание лампочки завершалось, "актриса" жестом... ну, тогда слово "стриптиз" считалось ругательным, и нельзя было сказать "жестом профессиональной стриптизёрши"... В общем, она лихо, привычно скинула халат и легко спрыгнула со стола, сделав ручкой объективу.
Трико было телесного цвета, и держащий видеокамеру предложил к сценарию добавку. Загоревшаяся лампочка должна была оказаться позади девушки, а ещё более позади поставили дополнительную подсветку, так что последние кадры снимались силуэтно. И нельзя было понять, до чего оголилась бесшабашная, не до тела ли самого? Она ещё и в профиль показалась, силуэт бюста в камеру бросила. Намёк на полный, нехорошее это слово, стриптиз.
Снятое видео пользовалось бешеным успехом в общаге и вне. Но скопировать его на свою кассету не удалось, а Леонтий окончил институт раньше и уехал по распределению. Хорошо хоть папа... то есть, мой будущий папа успел посмотреть ролик и захотел познакомиться со смелой исполнительницей главной роли. А то бы и я на свет не появилась - факультеты-то разные!
Ну, а до того будущую мою маму приглашали в разные комнаты и просили "показать что-нибудь", переодевшись в трико. Пластическую пантомимику или танец какой. Сперва ей это льстило, а потом просто надоело. И перед бабушкой было неловко, она же трико не для этого в чемодан клала.
И вот теперь... то есть не теперь, а когда дочке-детсадовке (мне, то есть) понадобился костюмчик для ответственного выступления, мама и вспомнила о трико, и выбрала его для меня - но чёрного цвета. Телесный легко неправильно понять, и запретят запросто.
Так я узнала подоплёку. Мы с мамой обнялись и сошлись во мнении, что новое трико я сама себе куплю, когда у меня оформится грудь и будет выходить славный силуэтик, а дядя Юра со своим фотоаппаратом это засвидетельствует.
Но я решила фотокамеру по пустякам не "гонять". Одно дело, когда тебя фотографируют целиком, во всей, что называется, красе, и совсем другое - когда знают, что нужна одна грудь. Тут и родной дядя становится нежелательным соглядатаем. Да и не будешь его звать часто. И я нашла выход.
У маминой кровати стоял высокий торшер под длинную люминесцентную лампу. Снаружи окружала матовая цилиндрическая оболочка, чтобы свет не резал маме глаза, и она могла лёжа читать. Какой-то жёсткий пластик, пупырчатый. Так вот, эта оболочка состояла из двух половинок, плотно прилегающих друг к другу. Но я обнаружила, что их можно слегка сдвинуть по кругу, раздвинуть, образовав узкую или пошире щель, через которую лампа даёт уже свет направленный. А в другой стороне комнаты как раз было окошко, закрывающееся белой занавеской, которую легко можно было натянуть поровнее - и чем не экран?
Маме решила ничего не говорить, а ловить моменты, когда она (и папа, естественно) не видит. Лучше всего, конечно, когда их обоих нет дома - в театр, скажем, ушли или ещё не вернулись с работы, а на дворе зима и темнеет рано. Тогда я могла раздеться по пояс, оставив один лифчик (а по настроению - и забыв это сделать), и понаблюдать свой силуэт в грудной его части. Повертеться, поизгибаться и снова наблюдать. Голову вот только научиться вбок покруче поворачивать.
Но и когда родители дома, удавалось урывать моменты. Скажем, ужинают они на кухне, плотно закрывшись - секретничают, ну, а у созревающей дочери свои секреты. Обычно я приспускала, закидывая верх расстёгнутого домашнего халатика на спину, чтобы можно было быстренько, двинув плечами, привести себя в порядок. Мне ведь ещё и лампу в порядок было приводить, а то решат ещё, что я торшер изувечила и маму ослепить голой лампой хочу.
А у меня не лампа голая!
Но иногда я, как бы случайно, была в бюстообтягивающем - водолазке или тугом топе, майке, из которой выросла и с трудом в которую влезаю. Затеяла дочка уборку и переоделась в старенькое. Ну, кто ж её бюст заподозрит?
По праздникам дядя Юра заходил со своим фотоаппаратом, тут уж я грудь "легально" обтягивала, перемигнувшись с мамой. А снимки делали всякие, чтобы один профиль подозрений не вызвал (и не лица, а ниже).
Короче говоря: слегка вспухнув, грудки задержали свой рост, хоть плачь. Два разрозненных конусика, с "полем" посередине, и до уютной долинки-ложбинки ох как ему далеко! А тут ещё и в школе у меня дела плохо пошли, в троечницы скатилась. Вот уж не везёт, так уж не везёт! Гадкий утёнок какой-то, а не девочка-подросток. С горя я аж гантельками женскими занялась потихоньку, может, хоть по физре "вытяну".
И вдруг бюст, задержавшись на старте, "рванул". Силуэтирование с лампой я забросила, но потребовалось менять номер лифчика, который исподтишка начал превращаться в настоящий, полноценный бюстгальтер. А самое красноречивое, красноречивее даже тёмного профиль-силуэта на занавеске, - это взгляды, которые бросают друг на дружку девчонки в женской спортивной раздевалке. Естественно, в оголённом виде. Пренебрежение - или зависть плюс восхищение? Поменьше хотелось бы зависти, толкающей на самые чёрные дела, а вот восхищаться восхищайтесь, сколько душе угодно.