Он искоса глянул на поющую. Она тихо раскачивалась в лад мелодии. В это время один из воинов, по имени Палин, мощный, приземистый, похожий на пень огромного дуба, волосатой лапой зажал рот рабыне.
- Молчи! - гаркнул он, и вторая его лапища полезла под покрывало.
Изяслав рванулся к нему:
- Не смей!
Тот удивлённо расширил наглые выпученные глаза и ещё крепче сжал девушку.
- Отпусти её! - в ярости и страхе перед могучим воином завопил отрок и поднял плеть.
Один из гребцов хотел было вмешаться, чтобы не дать разгореться драке, но боярин Жарислав движением руки приказал ему оставаться на месте.
Палин отшвырнул девушку и шагнул к Изяславу. Но навстречу ему встал Турволод, занёс весло. С Турволодом Палину не хотелось тягаться. Он переступил через девушку и сел на своё место. Но злобу затаил. И никто не заметил, с каким сожалением вздохнул Жарислав.
Селия с трудом поднялась. Её покрывало приоткрылось. Чёрные глаза с благодарностью глянули на Изяслава. Он почувствовал, как перехватило дыхание, повернулся и пошёл на своё место.
Боярин распорядился пристать к берегу. Решено было ночевать в лесу. Лодьи и струги оставили на воде, привязав длинными верёвками к деревьям. Выставили четырёх дозорных и улеглись - кто просто на траве, а кто подстелил плащ или наломал веток.
Изяслав долго ворочался с боку на бок, потом встал и подошёл к Турволоду, назначенному в дозорные.
- Ложись, спи. Я за тебя постерегу, - предложил он.
Турволода уговаривать не пришлось. Через минуту и его густое сопение присоединилось к общему храпу.
Изяслав уселся невдалеке от тлеющего костра, прислонился спиной к подножию толстенного граба. Скоро глаза устали вглядываться во тьму, и он полузакрыл их. Отроку виделись грядущие дни: подвиги и слава... Вот он скачет впереди дружины, вот князь награждает его, возносит и над отроками, и над боярами...
Вдруг он вздрогнул, повернул голову. Тихий шелест послышался где-то близко...
Из-за дерева в чёрном покрывале вышла Селия. Её лицо в свете луны кажется загадочным, губы шевелятся, будто шепчут молитву. Рабыня идёт прямо к отроку, зовёт:
- Заслявь, Ызаслявь...
И не чует отрок, как очутился возле неё совсем близко, так, что стал слышен горьковатый запах благовоний, которыми натирали смуглое тело Селии. Глядит она на него, своего заступника, с немым почитанием. Сказать ничего не может - не знает ни слова, понятного ему. Берёт его ладонь, прижимается к ней щекою и снизу вверх глядит отроку в глаза, словно молится на него. И он понимает: "Ты мой купец, ты мой господин-владетель, и всё небо - ты. И ты - моя земля. Мой хлеб, и моя розовая сладкая вода, и моя красная кровь - всё ты". А он проводит рукой по её волосам, и она понимает: "Ты - моя нежность".
...И было утро следующего дня. Опять плескались о борта волны Днепра-Славутича. Селия, завернувшись в покрывало, молча глядела в воду. Там она видела отражение любимого.
Навстречу каравану попадались лодьи и другие караваны гостей-купцов. Днепр был широким торговым путём. Из немцев везли оружие и панцири, из варягов - рыбий клей и "рыбий зуб", моржовые клыки. Русь вывозила круги воска для свечей, бочки мёда, связки мехов соболей, горностаев, хорьков, куниц, лисиц, бобров, зайцев, выделанную кожемяками конскую кожу - юфть, украшения, кольчуги и мечи...
Встречаясь, купцы перекликались, привечали знакомцев. Случалось, дело доходило и до ругани, и до стрел.
Чем ближе к истокам, тем мельче становился Днепр. Труднее было управляться с судами. Вблизи Смоленска караван свернул в устье мелкой речушки Катынки и вскоре пристал к берегу. Начинались поселения волочан выносливых умелых работников, перетаскивающих суда волоком от Катынки в реку Лелекву.
Тут и заночевали. Разбрелись по землянкам местных жителей. И никто не видел, как две тени выскользнули из землянок и подались в лес. А на рассвете у Изяслава глаза стали прозрачнее, и под ними лежали синие тени. Селия прятала лицо в покрывало.
Едва порозовели верхушки елей, купцы вслед за проводником пошли потаённой тропкой к требищу[23]. В жертву несли козлёнка и корчагу мёда.
Не дойдя до требища настолько, чтобы деревянные идолы не могли их заприметить, купцы остановились и начали истово креститься. Потом, согнувшись, чтобы и другая сторона - Иисус Христос не увидел, сняли с себя нательные кресты и отдали на сохранение проводнику. Быстро, почти бегом направились к требищу - пусть идолы приметят, как жаждут купцы их милости.
23
Требище - место, где стояли языческие идолы и приносились требы, - жертвы; жертвоприношения; языческий храм.