Здесь, у Днепра, от самого Подолия раскинулось киевское перевесище[1]. Между деревьями развешаны сети-перевесы для ловли птиц - тонкие, но прочные, сплетённые из конского волоса. На них ловчие разложили веточки с вкусными ягодами, насыпали зерно на листья.
Ветер не мог пробиться сквозь зелёные стены. Здесь было душно, тепло, сыро, над прелью трав и прошлогодней листвы стлался туман. Тонкие лучи света были подобны стрелам, застрявшим в зарослях.
Деревья стояли недвижно, и недвижно висели сети: скоро ли добыча?
Старый ворон на ветке склонил набок голову и с любопытством наблюдал за людьми. Кого поразит копьё? Жертва невидима, и некого предупредить об опасности хриплым карканьем.
Ещё шевелились ветви на том месте, где скрылись ватажники, а из-за столетнего дуба показался парень в лаптях-лыченицах. Был он сухощав, ростом невысок. Глаза зеленоваты, любопытны, длинный нос слегка свернут набок. В руке парень держал сыромятный ремень с гирькой на конце.
Он уже давно наблюдал за ватажниками и спрашивал себя: кто такие? Может быть, тайно охотятся в княжьих владениях? Но на дереве мелькнул рыжий хвост белки, в кусты шмыгнула лиса, а они не обращали на дичь никакого внимания. И оружие у них - не только луки и копья, но дубины и мечи. С таким не охотятся ни на зайца, ни на вепря.
Так они двигались ещё с полверсты: впереди - шесть незнакомцев, за ними - парень. Заросли кончились, началось редколесье. Внезапно головной ватажник подал знак, и все шестеро укрылись в кустах. Впереди послышался шум. Между деревьями замелькали зелёные шапочки ловчих, а затем показался и сам киевский князь в сопровождении бояр. На Изяславе, сыне Ярослава Мудрого[2], был простой зелёный плащ, застёгнутый на правом плече серебряной фибулой[3] в виде розы. Ближайший к князю боярин нёс колчан с костяными накладками, из которого выглядывали стрелы: острые - на вепря и волка, тупые - чтобы не попортить пушистого меха - на белку и бобра.
- Княже, здесь головники[4]! - послышался крик, и парень в два прыжка очутился рядом с князем. Он успел толкнуть Ярославича в сторону. И стрела, выпущенная вожаком ватаги, хищно просвистела в воздухе, но не нашла добычи.
Тут только бояре и ловчие опомнились, одни бросились к князю, другие - преследовать нападавших. Но ватажники успели скрыться в лесу.
Князь опустил свою руку на плечо спасителю.
- Кто ты? - спросил Ярославич.
Парень весь напрягся под княжьей рукой, молвил несмело:
- Называют Пустодвором, княже-господине. В уноках[5] я у кожемяки Славяты.
- Чего хочешь? Проси.
У парня дыхание перехватило от неожиданной радости, в памяти, как сполохи, возникли видения. Неужели свершится давняя детская мечта и оденут его в яркие, украшенные серебряными застёжками одежды, а сам великий киевский князь одарит его милостью? Значит, и вправду настал чудесный день! Он едва справился с волнением и проговорил:
- Дозволь, господине, называться не Пустодвором, а тёзкой твоим, Изяславом. Будут враги грозить твоей жизни - отдам взамен свою.
Растрогала князя восторженная любовь, которую он почувствовал в словах Пустодвора. "Видать, правду монахи молвят. Любит меня люд, простая чадь". Радостно стало Изяславу, привлёк он парня к себе:
- Будет так, как просишь. Пойдёшь на мой двор? Воином станешь, отроком[6].
Парень опустился на колени, схватил руку Ярославича, положил её себе на голову:
- Володей моей жизнью, господине!
Он так смотрел на князя, что Ярославичу подумалось: "А ведь скажи ему: на смерть пойди! - и пойдёт не раздумывая. Молодой, горячий. И я таким же был..."
И вспомнилось невесть что, как однажды играл с братьями во дворе, а к ним с лаем помчался огромный лохматый волкодав, которого боялись и взрослые.
Тогда он, Изяслав, схватил палку и бросился братьев защищать. Они стояли ни живы ни мертвы: на лицах - ни кровиночки, - да и он сам, верно, выглядел не лучше. Оттого и подбежавшая мать озабоченно спросила:
- Не сильно убоялся, сыночка?
Он только головой помотал.
Подошёл отец, улыбнулся скупой улыбкой:
- Он ведь сын мой старший - и, видать, не только по годам...
Это было наивысшей похвалой.
Тогда Изяслав не помышлял ни о какой выгоде для себя, даже о том, чтобы храбрым выглядеть. Он бросился братьев прикрывать, ведь они меньшенькие были. Но отец вспомнил случай с волкодавом, когда княжество завещал; когда думал, кому киевский стол[7] отдать.
2
6
Дружина князя делилась на старшую (бояр) и младшую (отроков, гридней). Бояре участвовали в советах, отроки использовались для охраны. В сражениях участвовали и те, и другие.