Вот и сейчас он вёл дружину в страшные места; он умел не показывать своих опасений. Его лицо с хищным носом и большим тонкогубым ртом было своеобразно красивым. Но стоило Склиру, как и всем Жариславичам, раскрыть рот для разговора или же в улыбке, и весь облик мгновенно менялся.
Склир остановил дружину и велел воину Перенегу залезть на высокую сосну. Через несколько минут Перенег соскользнул со ствола и сообщил, что вдали виднеется поселение.
Боярин подал сигнал. Воины, рассыпавшись полукольцом, стали пробираться между деревьями. Вот уже видны крыши землянок, отверстия двух пещер. Но в селенье пусто. Только у крайней землянки сидит на траве старый-престарый дед и что-то бормочет. Склир, оставив дружинников на опушке леса, подошёл к старцу и спросил, куда ушли люди. Дед, видно, выжил из ума. Он не взглянул на спрашивающего и продолжал монотонно бормотать что-то себе под нос, покачивая седой как лунь головой. Зажимая рукой нос, так как от старца исходило нестерпимое зловоние, Склир толкнул его. Но и это не помогло.
Тогда боярин приказал дружине обойти поселение. Сам же внимательно обследовал землю вокруг жилищ, определяя по протоптанным тропинкам и свежим следам, куда ушли смерды. Несколько раз он опускался на колени и нюхал следы ног и землю вокруг них. Разило чем-то кислым, терпким. "Пьют, скоты, праздник", - решил Склир. Все свежие следы вели в одну сторону. Туда же пошёл с воинами и Склир.
Вскоре дружинники заметили большую толпу смердов, окруживших волхва. Тот плясал перед деревом, к стволу которого был привязан человек в чёрной рясе. Так обычно одевались странствующие монахи. Голова черноризца бессильно свисала набок.
Склир первым выскочил на поляну. За ним, держась полукольцом, выбежали воины. Мечники выставили блестящие широкие лезвия, лучники натягивали тетивы. Язычники подались назад, закрывая волхва. Но тот, раздвинув руками толпу, выступил вперёд. Он спросил у боярина, что они за люди, а услышав ответ, стал громко поносить православную веру.
- Славим тебя, Чернобог! - вопил он, подскакивал, плевался и дул во все стороны. - Фу, тьфу, фу-фу! Велик наш Чернобог, а ваш - убог! Все видели!
Язычники были настроены воинственно. Один из них, богатырского роста, с приветливым открытым лицом, которое даже ненависть не могла исказить, подался вперёд и обратился к Склиру:
- Ты пришёл только за богами? Сначала возьмёшь богов, после - охоту нашу, птиц, и зверя, и борти. - Он повёл могучими плечами, и прядь волос упала ему на лоб, придав лицу угрюмое выражение. - Животы положим, а в рабы не пойдём. И дани не дадим!
Толпа придвинулась ближе к реденькой цепочке воинов. У многих язычников были в руках дротики и дубины. Ещё минута, и они сметут дружинников.
А кудесник всё подскакивал и славил антихриста:
- Дай силу, дай пророчество! - просил он и, поворачиваясь к смердам, кричал: - Вижу, далеко вижу, всё вижу. Чернобог грядёт!
Склир понимал, что настал решительный миг. Если сейчас ничего не содеять, толпа растерзает их всех. Он подошёл вплотную к чародею и спросил: предвидит ли тот, что будет с ним сегодня?
Старец захлопал руками, как петух крыльями, и пропел:
- Телеса, телеса, сроблю сам чудеса!
- Не! - крикнул Склир. - Худо твоё пророчество. Чудес тебе не сробить!
Перед ошарашенной толпой сверкнул его меч, и голова кудесника с треском развалилась пополам.
Язычники, ещё мгновение тому назад готовые к нападению, увидев гибель всемогущего волхва, пустились бежать. Тут и нашлась кровавая работа воинам. Одни из нечестивых повалились наземь, пронзённые стрелами, других достали мечи.
Только несколько язычников не отступили. Особенно стойко держался молодой богатырь, дерзко отвечавший Склиру. Два дружинника, подскочившие к нему одновременно, почти одновременно же покатились по траве. Их головы были расплющены и вбиты в плечи огромной дубиной.
- Не, не дадимся! Быть князю без дани! - кричал он.
К Жариславичу подбежал Перенег. Он поднял свой меч и показал на богатыря-смерда:
- Дозволь сойтись!
- Когда станешь ненадобен, дозволю, - ответил Склир и мигнул лучникам.
Первый лучник прицелился, запела тетива. Смерд схватился за грудь. Но тут же, превозмогая боль, снова взмахнул дубиной, и ещё один воин отошёл в праведный мир.
Вторая стрела впилась смерду в плечо, третья ударила в шею. Он ещё держался на ногах, но поднять дубину был не в силах. Тогда один из дружинников, опасаясь подойти слишком близко, ткнул его в грудь копьём.