— Оставь на кухне! — рявкнула она, не дав мне даже переступить порог.
Если бы она, будучи здоровой, так со мной заговорила, я бы, наверное, повернулась и ушла. Но она же — больной человек. А больных надо жалеть — это мне мои родители внушили, когда я была еще ребенком.
Кроме того, я же принесла подарок не только ей, но и Дмитрию. И как бы я смогла, показав ему презент, повернуться и уйти?
Мысленно плюнув в сторону Розы, я прошла на кухню и выложила на стол свое подношение. Помидоры заняли чуть ли не всю поверхность кухонного стола. Я вошла в Розину спальню и уселась, как всегда, за письменный стол, на котором стоял домашний телефон и лежала стопка «Новой» газеты. На подоконнике какие-то книги, но какие именно, за шторой из тюля трудно было разглядеть. Помолчав, хозяйка сказала, сделав вид, что шутит:
— Вообще-то у нас сегодня неприемный день (меня, разумеется, покоробило от этих ее слов) Мы собирались устроить стирку (Мы!) И если бы когда ты позвонила, трубку взяла я, я бы тебе так и сказала. А он об этом позабыл!..
Как видно, еще до моего прихода она отчитывала его за эту оплошность и никак не могла успокоиться. Лишив его права голоса, не могла простить, что он вдруг принял какое-то решение, не поинтересовавшись ее мнением. Вероятно, так же, как и к нему, относилась она и к своей дочери, пока она жила дома. И ее, наверное, пыталась превратить в безгласную домработницу. Но дочь, окончив институт, сбежала от нее — в знак протеста. А сын, более покладистый по натуре, остался. Этот вариант Розу вполне устроил. Она, слава Богу, понимала: дочери надо дать свободу, иначе она не выйдет замуж, и характер у нее окончательно испортится, как у всех старых дев, и тогда хлопот с ней не оберешься.
А сын... Сын — совсем другое дело. Ему необязательно обзаводиться собственной семьей: пусть живет при родителях и помогает им по хозяйству, тем более, что физических сил, которые так нужны, чтобы домашнюю аботу выполнять, у него, у Дмитрия, предостаточно. Это она успела подметить. Надо сказать, что и у меня была возможность убедиться в том, что Дмитрий от природы человек недюжинной физической силы. Об этом следует рассказать подробнее...
На краю моего участка, у самой дороги, по которой с утра до вечера тянутся садоводы, направляясь к своим делянкам, в один ряд растут посаженные полвека назад, теперь огромные клены. Как-то раз, в большую грозу, ударом молнии было расколото одно из этих деревьев-великанов. Несколько веток свалилось на землю, но главная, самая большая, надломившись, не упала, а нависла над дорогой и представляла опасность для проходивших под ней пешеходов. Корягу эту нужно было срочно отпилить. Сама я справиться с этой работой не могла и попросила Розу, которая в то время была еще здорова, чтобы она разрешила сыну своему поехать месте со мной в мой сад и заняться этим кленом. Мы приехали. Взяв ножовку, он быстро забрался на дерево, так же не мешкая откромсал от него тот злополучный сук и сбросил его на землю. (Тут надо подчеркнуть: тот обрубок клена был почти такой же толщины, как ствол самого дерева.) Затем сам спрыгнул. И не успела я, стоя поодаль, рот открыть, чтобы сказать работнику своему «спасибо», как он подхватил ту корягу и легко, точно пушинку, закинул себе на плечо. Испугавшись, что он надорвется, я закричала, догадавшись, что он собирается дальше делать:
— Не надо никуда тащить эту ветку! Я договорилась со сторожем. Он придет сейчас сюда со своими сыновьями и унесет ее к себе!
Но Дима не послушался. И, не горбясь под своей тяжелой ношей, попер ее к проходной, точнее, к дому, в котором жил со своей семьей упомянутый мною сторож...
… Поручала я Дмитрию и другую работой. Например, выливать воду из баков, которые, уезжая осенью из Магнитогорска, требовалось оставлять пустыми. И с этим заданием справлялся он как нельзя лучше. Почерпнет воду сразу двумя десятилитровыми ведрами и мчится, как метеор, то к одному из культурных деревьев, то к другому, польет их и назад; ни минуты не отдыхая, снова набирает воду и, опять-таки бегом, в другую сторону. Чтобы опорожнить баки, лично я должна потратить целый день. А он — добирался до их дна меньше, чем за час. За работу я ему всегда платила. Он смущался, но деньги брал — на карманные расходы. Приходилось мне для работ на своем участке нанимать и других мужчин, но никто из них не показался мне таким же мощным, как Дмитрий.