Я переступаю через бессознательные тела охранников. Служка, наблюдавший за нами через стеклянные двери, открывает последние дрожащими руками и сгибается в поклоне.
До стойки администрации стелется золотисто-алая ковровая дорожка. Под моими стопами она чернеет. Тени расползаются во все стороны.
Они накрывают камеры видеонаблюдения и светильники. Вестибюль погружается в полумрак. Если бы это было не раннее утро, то испуганные гости отеля уже давно бегали муравьями и визжали свиньями.
Но сейчас в зале только одинокая работница. Когда я подхожу к стойке, громадная люстра над нами моргает. Тени переползают через стол и тянутся когтистыми лапами к девушке.
Бедняжка с криком отпрыгивает от стойки. Я хлопаю по звонку, чтобы привлечь ее внимание.
-- Ч-чем м-могу п-помочь? -- лопочет бледная девушка.
-- Будьте любезны, позовите администратора.
Я вежливо улыбаюсь, но девица почему-то бледнеет еще больше.
Глава 8. Разговор с гоблином
-- А-администратор?
Работница отеля хлопает накрашенными глазками.
-- Он... это... в отпуске, ага!
Где-то раздается испуганный хриплый визг. Похожий на тот, что издают старые уродливые гоблины, когда их неожиданно хватают за пятку.
Девица за стойкой вздрагивает.
Пара теневых рук, привлекая мое внимание, щелкают пальцами и указывают за угол.
Мое недовольное лицо заставляет работницу отеля задрожать осиновым листом. Прочитав именную карточку, я угрожаю ей пальцем:
-- Нехорошо обманывать своих гостей, Клавдия.
-- П-прошу прощения! -- зардевшись, кланяется она. -- Больше не повторится…
Я огибаю круглый стол регистрации и захожу за угол. Тени стелятся следом.
Златолюб, перебирая короткими ножками, бежит к двойным дверям в конце коридора.
-- Только посмей, Гоголь, только посмей! -- кричит он, оборачиваясь на ходу. -- Среброруковы не простят тебе, если ты убьешь их лучшего, дражайшего, самого любимого администратора!
-- Ладно, -- пожимаю я плечами. Запомню предупреждение, может, когда-нибудь и встречусь с этим администратором.
Пока гоблин семенит через весь коридор, я призываю гримуар Тьмы. Покопавшись, выуживаю из памяти магическую печать заклинания, с помощью которого Орден с Ковеном сковали меня. Или, по крайне мере, верили в это.
Магия -- это процесс придания магической энергии, мане, нужной формы. Будь то огненное копье, призыв дождя или проклятие геморроя. Добиться нужной формы можно разными способами.
Словами, танцами, ритуалами, жертвоприношениями, рунами, сигилами и вершиной начертательного искусства -- печатями. Причем чем могущественнее заклинание, тем сложнее слова, ритуал или символы. Но не для чернокнижников.
Нам достаточно единожды записать слова, описать ритуал или зарисовать печать в гримуар. С этого момента заклинание становится доступно по щелчку пальцев, мановению бровей, плевку в лицо -- и это моментально, без всяких танцев с бубнами!
Конечно, заклинания из гримуара все еще требуют маны. Поэтому прежде, чем впервые внести печать в гримуар Тьмы, мне приходится довести неумелые каракули "лучших" колдунов Ковена до ума.
Убираю лишние руны и сигилы, чтобы уменьшить затраты маны, замыкаю контуры для эффективного распределения энергии и сохраняю набросок.
-- Заклинание "Потусторонняя Тюрьма" внесено во временную базу данных, -- оповещает любезная Лилит.
Интересно, неужели Мара верила, что я так легко поделюсь своими знаниями? Хотя, если ее надежды рухнут, я буду та-а-ак счастлив!
-- Найден оптимальный способ применения нового заклинания, -- говорит Лилит. -- Рекомендуется включить камеру.
Я удивленно хлопаю глазами.
-- Ну, включи.
Златолюб уже почти добегает до дверей в конце коридора. Я вытягиваю гримуар, навожу на коротышку и активирую новое заклинание.
Надеюсь, гоблин от этого не умрет.
Картинка на экране гримуара застывает. Кажется, я знаю эту игру! Найди отличия!
Один и тот же коридор, те же дорогие картины и светильники... О, вижу! В реальном коридоре нет маленького испуганного гоблина!
Я удивленно присвистываю: до последнего не верил, что сделать отпечаток реальности так просто! А глупая моль делает их со своими лицами да еще и раздает всем подряд!
-- Ась? Куда делся этот говнюк?
Златолюб внутри отпечатка реальности оглядывает пустой коридор.
-- Сопляк! Струсил небось, стоило только помянуть Среброруковых! Еще хватает наглости зваться дворянином, молокосос...