Вот, как эта чокнутая думает, зачем на полу накорябали гигантскую печать, для которой почивший Романов-младший раздобыл прах аж Первого Убиенного?
Без печати над призванным духом нельзя провести последний этап эвокации -- подчинение.
Может, виноваты стойкие инфернальные эманации. Может, дело в самом разломе. Но Асмодей смог материализоваться за границами ритуальной печати.
И я понятия не имею, как загнать в нее духа, равного по могуществу магам Десятого уровня.
Человеческое лицо Асмодея искривляется в хищном оскале. Он полностью свободен. Он знает это. И его забавят слова глупой смертной моли.
Из моей тени вырывается чернильный жгут. Он хлещет меня по лицу, рассекая щеку и костяной намордник.
Во всю силу легких я кричу:
-- ЗАЙДИ В ПЕЧАТЬ, ДУРА!
Дворянка удивленно оборачивается.
-- Ты это кого дурой…
Обернувшись, эта девка наконец-то замечает, что ритуальный зал усеивают сплошь трупы.
Князь Инферно дал выбор. Преклонить колени или умереть. Ни у родовых, ни у церковных слуг не хватило воли отказаться от выбора. И они его сделали.
В живых остаемся только мы с огненной ведьмой. Но у нее нет воли, тянущейся сквозь века, чтобы отказаться от навязанного выбора.
Рыжая бестия жива только потому, что заклинатель защищен от воли призванного им духа. Но чтобы спастись еще и от его лап, клыков и рогов, не говоря уже о магии, эта заторможенная девка должна зайти в печать!
Асмодей ни за что к ней не приблизится!
Изумрудные глаза огненной ведьмы распахиваются. До нее наконец доходит происходящее.
Демон взмахивает рукой, будто отгоняет назойливую муху. Девушка вскидывает руки и лишь на миг опережает духа.
Когтистая лапа врезается во вспыхнувшую печать, и ведьму тряпичной куклой отшвыривает в сторону.
Ритуальный зал содрагается от грохота. В каменной стене разевает пасть глубокая воронка, которую начинает заполнять песок.
Из воронки доносится жалобный девичий стон.
Уперевшись в осколки горной породы, ведьма вытаскивает себя из воронки и камнем рушится наземь.
Из левой голени торчит белая кость. Правая рука свернута, как выжитая тряпка. Шелковое платье расцветает алыми пятнами. Кровь хлещет изо рта, сочится из носа, глаз и ушей.
Если бы рыжая бестия не успела поставить защиту, простой взмах руки князя Инферно, не подкрепленный никаким заклинанием, разорвал бы девчонку пополам.
-- ГЛУПАЯ ОБЕЗЬЯНА ВЧЕРА СЛЕЗЛА С ДЕРЕВА…
Цокот копыт эхом разлетается по залу.
-- СЕГОДНЯ ВЗЯЛА В РУКИ ПАЛКУ…
Рыжая ведьма пытается встать, но изломанное тело подводит, и она падает обратно на четвереньки. На колдовство у нее и подавно нет сил.
-- …И ВОЗОМНИЛА, ЧТО МОЖЕТ ПРИКАЗЫВАТЬ КОРОЛЮ!
Трехметровая фигура демона заслоняет собой девчонку.
-- ВО ВСЕХ МИРАХ ВЫ ОСТАЕТЕСЬ ЛИШЬ ГРЯЗНЫМИ ЖИВОТНЫМИ! МЕНЯ ТОШНИТ ОТ ВАШИХ ГНИЛЫХ ДУШ! НО…
Голос Асмодея сквозит презрением, отвращением и… возбуждением?
-- У ВАС ТАКАЯ ЗАБАВНАЯ АГОНИЯ! ДАВАЙ, СУЧКА, ПОВЕСЕЛИ СВОЕГО КОРОЛЯ!
Демон замахивается монструозным кулаком.
Я подлетаю на ноги. Теневой жгут рассекает оковы на моих руках, и, сам обращаясь тенью, я бросаюсь к своей невесте.
***
Она присматривает за Ольгой с самых ранних лет.
Родители покупают Ольге любое платье, на которое она укажет, любую игрушку, которую захочет. Они окружают ее любовью, поощряют каждое ее начинание и, откровенно, балуют.
Особенно мама.
Отец много работает и часто надолго пропадает по делам рода. Но мама всегда рядом. И как бы она не пыталась быть строгой с Ольгой, но, в конце концов, она исполняет любую прихоть дочери, уделяет ей все внимание.
До тех пор, пока не появляется возможность в очередной раз поссориться с отцом. Тогда оба родителя напрочь забывает о существовании дочери.
На время ссоры, истерики, взаимных угроз и попыток забыть друг о друге с помощью алкоголя.
По-настоящему рядом с Ольгой всегда только она.
Она не дает ей падать, когда та спотыкается. Она подсказывает правильные ответы на экзаменах, если та заходит в тупик. Она помогает ей изучать магию и осваивать дар.
Каким-то образом их, казалось бы, несовместимые дары усиливают друг друга. Благодаря этому они на порядок превосходят сверстников.