Не дожидаясь моего ответа, служанка откланивается.
Уже покидая территорию имения Зиминых в машине с гномом за рулем, я устало вздыхаю. Иногда ослепительная харизма и неотразимое обаяние доставляют тебе одни лишь проблемы.
Заметив мое настроение, Далбадун хмыкает в бороду.
-- Это, господин Ворон, называется "покорить гору, на которой живет дракон". Нужно быть чертовски осторожным, чтобы не разбудить чудовище.
Водительское сиденье в самоходной карете гнома подстроено под его скромный рост, как и педали с механическими удлинителями. Так что проблем с управлением земной техникой у нелюдя не возникает.
-- Значит, мне повезло, что у меня есть опыт, -- пожимаю я плечами.
Гном усмехается в бороду.
-- Почему-то не сомневался в этом.
-- Что так?
Камнелоб оглядывает меня и дергает плечом.
-- Без обид, господин Ворон, но вы напоминаете мне моего двоюродного прадедушку. Везучий плут был известен своими похождениями на все королевство. Однажды он даже умудрился пробраться в королевские покои и опередить короля в его первую брачную ночь!
-- Выходит, мне еще есть, куда стремиться.
-- Не успели, сударь, -- делано вздыхает Камнелоб. -- Российский царь уже лет десять как женат.
-- А царевич?
Далбадун бросает на меня хитрый взгляд.
-- А царевич -- нет.
Так, перебрасываясь шутками, мы проезжаем по Аракчеевскому мосту, и я прошу своего юриста остановить на границе Адмиралтейского района.
Хвоста от Зиминых мы с моими тенями не замечаем. Но это еще не означает, что его нет.
Зарулив в чей-то двор, Далбадун глушит мотор и смеряет меня хмурым взглядом.
-- Я вынужден просить вас, Ворон, раскрыть для меня свою личность. Я должен знать, чьи интересы представляю.
Я отвечаю не сразу. У рода Гоголей большие проблемы. В случае, если мне по поручению Мары придется задержаться на Земле на неопределенный срок, свой, проверенный, юрист однозначно пригодится.
К тому же, чутье проженного дельца и чернокнижника говорит, что Камнелобу можно доверять даже без оков магического договора.
-- Включи лампочку.
Когда гном послушно включает в салоне свет, непроглядные тени заволакивают стекла и скрывают нас от глазастых прохожих.
С улыбкой предвкушая реакцию Далбадуна, я снимаю зачарованные очки.
Гном пожимает плечами.
-- Могли бы просто сказать имя. Вы, люди, все на одно лицо.
Слегка опешив, я, погодя, называю имя. После речей Романова о культурном вкладе Гоголей в Российскую империю, радушных приемов в "Царьграде" и в бандитской группировке дроу у меня складывается стойкое впечатление, что Гоголей знает каждая собака.
-- Впервые слышу, -- снова ошарашивает гном. -- Это ваши предки придумали гоголь-моголь?
-- Возможно, -- осторожно отвечаю я, поскольку память моего предшественника молчит.
Посверлив меня изучающим взглядом, Далбадун вдруг заходится в хохоте.
-- Да шучу я, шучу! Вон как напыжились! Кто не слышал о дворянине, который умер прямо на допросе у жандармов, а потом восстал из мертвых и отогнал жениха от своей сестры? Да об этом вся приневская судачит!
Я не разделяю веселья гнома, и вскоре он успокаивается.
-- Раньше я думал, что врет только вторая часть слухов. А оказывается, что первая?
-- На этот раз слухи правдивы в обоих случаях, -- отвечаю я. -- Скажем так, мне стоило больших усилий восстать из мертвых. Пришлось даже пожертвовать солидной частью своей памяти. Так что я буду благодарен, если у вас получится узнать подробности того злополучного допроса. Когда, зачем, были ли обвинения и так далее.
-- А у родовичей спросить не можете?
-- Гри… я мог солгать им. Ради их же безопасности.
Подумав, Камнелоб кивает.
-- Попытаюсь. Но жандармы нашего брата-адвоката на дух не переносят, так что на многое не рассчитывайте. Я ведь правильно понимаю, что в этом деле не смогу подать официальный запрос от вашего лица или рода Гоголей?
-- Правильно.
Напоследок гном вручает мне визитку со своими контактами, а я предупреждаю, чтобы присылал контракт Зиминых после проверки сразу в поместье Гоголей, куда я в ближайшее время и направлюсь.
Попрощавшись, Далбадун укатывает в сторону своей конторы где-то на Невском, а я перемещаюсь в измерение Тьмы.
Благодаря взятию Четвертого уровня мне хватает сил "шагнуть" через полрайона и даже не запыхаться.
Администратора "Царьграда" я обнаруживаю в главном зале, прямо за стойкой регистрации.
-- Златолюб, дорогой! -- распахиваю я руки.
Гоблин, занятый одним из гостей отеля, вздрагивает.
-- А, это вы, господин…
-- Ворон, -- подсказываю я.
-- Господин Ворон, -- покосившись на недоумевающего гостя, кивает коротышка.
Извинившись перед прошлым собеседником, Златолюб показывает своей помощнице Клаве заняться его обслуживанием. По опыту скажу, девица умелая.
-- Вас не было почти сутки, господин Ворон, -- коротышка оглядывает меня с ног до головы и печально вздыхает. -- Я всем сердцем надеялся, что вы утонули в Финском заливе.
-- Ха, будь это так, ты бы узнал об этом первым, -- отмахиваюсь я.
-- К сожалению, -- кривится и без того уродливый гоблин, бросая взгляд на свою ладонь с клеймом, скрытым белой перчаткой.
Заключенные мною договоры действительно расторгнуться в случае моей смерти. Но я решаю не расстраивать Златолюба еще больше фактом своего бессмертия.
Я спрашиваю:
-- Мои дамы здесь?
-- Где же еще они смогут жить на чужие деньги, -- бормочет гоблин, а затем расплывается в вежливой улыбке. -- Разумеется, здесь! Каждые десять минут трезвонят и отвлекают моих сотрудников, чтобы поинтересоваться, не объявился ли их дорогой родственник! Вот, прямо сейчас позвоню и…
-- Не стоит, -- отмахиваюсь я. -- Хочу сделать им сюрприз.
Пожимая плечами, администратор отпускает трубку телефона. Уже на полпути к лифтам, я кое-что вспоминаю и оборачиваюсь.
-- Кстати, Златолюб, танцуй! Мы сегодня съезжаем!
На лице гоблина расцветает детское счастье. Он задирает глаза к потолку и блаженно улыбается.
-- Ты все-таки услышал меня, Господь…
Резкая боль вдруг ошпаривает руку, и я с недоумением наблюдаю, как на кончиках пальцев затягиваются свежие ожоги...
Глава 22. Киногерой
Анна мечется из одного угла позолоченной гостиной в другой, и подол ее короткого домашнего платья то и дело взметается, оголяя соблазнительные смуглые бедра.
Девушка никак не может найти себе место, пока ее мать ведет, казалось бы, светские беседы.
-- Зиновия Богдановна, как ты там, дорогуша, еще не зачахла в своих доходных домах? Вся в хлопотах, поди… Да, мне-то из-за чего? Цвету и пахну, пахну и цвету!.. А новости слышала? Ну как, про бал у Зиминых!.. Обижаешь, была, конечно, с дочерью. И мед мы пили, правда, без пива…
Закончив очередной разговор, Маргарита откладывает трубку, откидывается на спинку дивана и, задрав голову, выпускает фонтан дыма от крайней затяжки.
Анна вдруг останавливается перед столом напротив матери и разражается тирадой:
-- Как ты можешь спокойно тут сидеть?! Мы должны что-нибудь сделать! Пока ты тут разводишь сплетни с подружками, Гриша где-то там, один, и черт их знает, что Зимины с ним вытворяют! Ты видела начальника их гвардии? Рожа страшная, такие только у живодеров и бывают…
Покосившись на дочь, женщина спокойно бросает:
-- Во-первых, не ты одна волнуешься за Гришу…
Маргарита наклоняется к столу и тушит бычок о край раковины-пепельницы, сверху которую украшает уже приличная горка. Заметив это, как и дрожащую ладонь матери, Анна смущенно отворачивается.
-- Прости, я…
-- Во-вторых, -- перебивает Маргарита, -- я не просто, как ты выразилась, развожу сплетни. Я собираю информацию.
Недоверчиво поглядев на мать, Анна присаживается рядом.
-- И что ты узнала?
-- Если без шелухи, то никто пока не знает, кто похитил Ольгу. А это значит, что Зимины не нашли доказательств Гришиной вины…