Она поняла это в тот момент, когда Джонатан поцеловал ее. Он уже отстранился, а Реджина, не отрываясь, смотрела на него.
Джонатан вопросительно взглянул на жену.
– Пожалуйста, злись на меня сколько хочешь, – сказал он. – Но знай, я всегда буду заботиться о тебе.
Она в этом не сомневалась. Ее муж был человеком надежным. Но забота и любовь – вещи разные. Одной заботы Реджине мало, в этом случае она будет чувствовать себя глубоко несчастной. Если же муж будет питать к ней не только страсть, возможно, со временем он полюбит ее.
Если…
А если нет, она никогда не станет счастливой. Что же, не она первая, не она последняя.
– У тебя есть в Нью-Йорке дом? – спросила она, мучимая любопытством.
– Есть, – ответил Джонатан, подошел к столу и отрезал себе кусок сыра. – На Тридцать четвертой улице.
Реджина не очень хорошо знала Манхэттен и его обитателей, но ей было известно, что на Тридцать четвертой улице живет семейство Астор. По соседству с Джонатаном располагались богатые дома, это была вершина социальной иерархии, куда можно попасть лишь благодаря богатству и благородному происхождению.
– Ты знаком с миссис Астор?
– Я был пару раз на ее приемах, – небрежно ответил Джонатан.
Реджина знала, что на нью-йоркских приемах светское общество блистает сказочными драгоценностями, парижскими туалетами, обеды из десяти перемен обслуживают слуги в ливреях, на столах сверкает хрусталь от Тиффани. Для сына владельца мясной лавки приглашение в дом леди Астор большая честь. Леди и ее подруги не были сторонницами движения женщин за свои права, что также было известно Реджине. Они считали дурным тоном поддержку такого скандального движения. По их мнению, леди не пристало расхаживать по улицам с развевающимися флагами и требовать для себя прав, которые знатным дамам с Тридцать четвертой улицы не казались важными. Куда интереснее провести лето на шикарном курорте в Ньюпорте.
В тягостном молчании они ели свой скромный, но вкусный обед, состоявший из хлеба с сыром и слабого вина, по вкусу напоминавшего скорее сидр, чем алкогольный напиток. Постепенно Реджина начала успокаиваться. От печки в вагоне стало тепло, Реджина сняла пальто, благодарная Джонатану за то, что он не стал разыгрывать из себя джентльмена и помогать ей. Из головы у Реджины не шла их первая брачная ночь, о которой она не могла думать без страха.
Она села к окну и принялась разглядывать мелькающий за ним пейзаж. Мимо пролетали заснеженные поля и голые бурые деревья. Ее мысли то и дело возвращались к предстоящей ночи. Теоретически Реджина достаточно знала о браке и об отношениях между мужем и женой. И уже достаточно вкусила от страсти, чтобы понять, что в иные моменты страх исчезает и можно забыть обо всем на свете. Но она также знала, что самая сильная страсть не может заменить любовь. Реджина догадывалась о решимости Джонатана воспользоваться ситуацией, независимо от ее желания. Она уже смирилась с мыслью, что утром проснется женщиной в полном смысле этого слова, однако не собиралась легко поддаваться его обольщению. Если Джонатан хочет иметь жену, с готовностью выполняющую его желания, ему придется сделать гораздо больше, нежели просто поднять бокал шампанского за их брак в шикарном ресторане «Дельмонико».
Глава 12
В Нью-Йорке моросил дождь. Реджина была рада не слышать больше стука колес поезда и избавиться от молчания, царившего в вагоне в последние часы их путешествия. Джонатан, видя ее настроение, углубился в газеты. За все это время они обменялись всего парой ничего не значащих слов.
В экипаже, который вез их по улицам, было темно, лишь изредка в окна проникал свет уличных фонарей. Реджина, отдохнувшая и выспавшаяся в поезде, сидела напротив мужа, поглощенная своими мыслями. Экипаж, в котором они ехали, был таким же дорогим и комфортабельным, как и экипаж Джонатана в Мерриам-Фоллс. Она подняла глаза и увидела, что муж внимательно смотрит на нее.
Казалось, он раздумывает, стоит ли ехать дальше или велеть кучеру развернуть экипаж и отвезти их назад на вокзал, чтобы вернуться в маленький городок на берегу реки Гудзон.
– Ты почувствуешь себя лучше после горячей ванны, – сказал Джонатан. – Я держу постоянный штат слуг в своем городском доме. Бисби их уже известил, и они ждут нашего приезда.
С наступлением темноты в городе начинается светская жизнь, и им предстоит долгий ужин в ресторане «Дельмонико». Значит, Реджине придется еще несколько часов прикидываться равнодушной. Задача нелегкая, если учесть, что ей хотелось только одного – чтобы он обнял ее и крепко прижал к себе.
Они еще никогда не проводили вместе так много времени, не касаясь друг друга. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как перед отъездом из Мерриам-Фоллс муж нежно поцеловал ее. Реджину угнетало напряженное молчание, а замечания, которыми они обменивались из вежливости, не улучшали настроения.
– Горячая ванна – это хорошо, – согласилась она, слегка улыбнувшись.
Джонатан улыбнулся в ответ. Замечание произвело желаемый эффект. Реджина почувствовала, что напряжение несколько ослабло. Как бы то ни было, но этот человек обладал уникальной способностью пробуждать в ней глубокие и искренние чувства. Она сердилась на него за то, что он вынудил ее выйти за него замуж. Но сейчас гнев уступил место радости при мысли о том, что она его жена.
Щеки ее вспыхнули, стоило ей подумать о том, чем они будут заниматься до рассвета.
Мигали газовые фонари, колеса экипажа стучали по булыжнику. Они подъезжали к престижным домам на Тридцать четвертой улице. У Реджины эти здания, похожие на большие темные пятна, не вызвали никакого интереса. Наконец экипаж остановился перед внушительным особняком из темного кирпича. Реджина восхищенно посмотрела в окно на здание, на крыльцо с мраморными ступенями и коваными чугунными перилами.
– Вот мы и приехали, – сказал Джонатан, открывая дверцу экипажа.
Он вышел и протянул Реджине руку. Девушка задрожала, опираясь на его руку, надеясь, что Джонатан ничего не заметил. Бисби приехал раньше и, открыв дверь, приветствовал миссис Паркер в ее новом доме. Впрочем, Реджина была почти уверена, что по окончании медового месяца они вернутся в Мерриам-Фоллс и Джонатан займется нераскрытыми преступлениями, которые заставили его заботиться о ней сверх всякой меры.
Пожилая женщина в черном платье и белом накрахмаленном переднике появилась из дальнего конца холла. Она присела в реверансе и улыбнулась им. Бисби представил женщину как экономку, миссис Камерон.
– Вашей горничной будет Молли, миссис Паркер, – сообщила Реджине экономка. – Если желаете, я велю подать чай в вашу комнату. Ванна сейчас будет готова.
– Я – в библиотеке, – сказал Джонатан, передавая жену в руки опытной прислуги. – Столик в ресторане заказан на восемь.
Реджина позволила проводить себя наверх. Она была слишком взволнована, чтобы как следует рассмотреть дом. Ей только бросилось в глаза, что этот дом отделан так же великолепно, как и дом Джонатана на Уитли-стрит. Поднимаясь по лестнице, Реджина ощущала под рукой гладкие как стекло перила красного дерева. Ноги утопали в коврах. У нее было столько впечатлений за последние двадцать четыре часа, что она лишь краем глаза взглянула на великолепные картины в золоченых рамах, стоившие, наверное, целое состояние.
Спальня, в которую проводила ее экономка, была выдержана в бордовых и белых тонах. Веселый огонь полыхал в камине. Сундук Реджины уже был распакован. Вечернее платье кофейного цвета висело на белой спинке кровати. Реджина собиралась надеть его в ресторан.
Рядом была гардеробная, дверь из нее вела в ванную. Большая фаянсовая ванна наполнялась горячей водой. Пар поднимался к самому потолку. Реджине захотелось немедленно сбросить измятое в дороге синее платье и окунуться в горячую благоухающую воду. На стенах ванной висели большие зеркала в позолоченных рамах, позволявшие видеть себя со всех сторон. Реджина подумала о том, что у Джонатана совсем нет стыда.