Рьян медленно свернул цидулку[1], обернул веревочкой и сунул обратно в туес. Старуха проводила ее хищным взглядом.
– Стой, милай! – Шумно, с усилием проглотила слюну. – Проклятье тяжкое. Сложное. Но помочь табе способ есть. Рассказывай, как прокляли.
Рыжие брови ехидно изломились. Правду говорят люди: на всякий товар найдется цена. Он невозмутимо закрыл туесок крышкой и расправил шнурок на груди – не потеряется, даже если вновь случится обернуться чудищем. Протянутая ладонь старой ведьмы так и осталась пустой.
– Ну разве гостя на ночь глядя пытают расспросами? Ты б сначала меня в баньку отвела, накормила-напоила, спать уложила. А на заре и поговорить можно.
Рьян лучезарно улыбнулся ведьме, чье имя боялись произносить по темноте. Рьяну бояться уже было нечего.
Глава 3
Ведьма
Йага и прежде встречала людей, не совсем же она дикой была! Приходили старики, просили зелья от хворей. Девки захаживали, вздыхали, краснели и шептались с матушкой. Йага наблюдала за ними из девичьего угла али с полатей. Странные они, люди. Сами у леса живут, а с лесом не знаются. Лес ведь без всяких просьб помогает! А они – к ведьме.
Мо́лодцы ходили редко. Йага видала, как охотники ставят силки, как пахари пережидают в роще жару. Но такой, как этот, явился впервые. И уж не зря мудрые боги третий раз за седмицу свели ее с пришлецом. Сказать что-то хотят, играют!
Поэтому Йага не просто истопила баню да притащила бадейку с водой. Когда рыжий поговорил с матушкой и отправился мыться, она прокралась по двору, подставила чурбанчик к дымовому оконцу под самой крышей и заглянула.
Белокожий, поджарый, с рисунками на теле – он. С другим не спутать. Синяки почти зажили, только губы разбитые остались. Интересно, вкус у них такой же, как и тогда, в березнячке?
Потолок в бане был низенький. Йаге хоть прыгай, а гостю приходилось гнуть шею. Выходило, будто чужак заперт в комнатушке, аки зверь в клетке. Как ни повернись – то нагретого камня докоснется, то бадейку обернет. Ровно медведь косолапый. Умора, да и только!
– Долго подсматривать будешь? – Рыжий плеснул в лицо холодной воды, довольно фыркнул и уселся на скамью, широко расставив ноги. – Интересно, что ли?
Йага отозвалась из-за стены:
– Ага. Я сейчас!
Спрыгнула наземь, обернув чурбачок, помчалась по двору обратно в дом, сгребла тряпок из сундука – и летом к бане. Матушка только выругаться и успела. Йага широко и резко распахнула дверь, ничуть не страшась нагого молодца за нею.
– Вот!
Пришлец так и замер с занесенным над головой ковшом.
– Чего тебе, болезная?
– Одежу тебе принесла! Вот.
– Это что, мои сапоги?
Желтые звериные глаза сверкнули в темноте.
– Нет. Это мои сапоги. В лесу нашла. Но оказались не по размеру, так что носи.
– Нашла, значит?
– Ну да. Лежали без дела. А мне сгодятся. Ну бери уже! – Она нетерпеливо шагнула к молодцу, предплечьем утирая со лба пот. – Порты большие, должны налезть. И рубаха. А что у тебя тут?
Едва Рьян успел принять обновки, как палец ведьмы уперся ему в живот, в самую середку знака рода. Рыжий смущенно кашлянул:
– Дай хоть прикрыться, ненормальная…
Йага только рукой махнула.
– Ой, да ну! Расскажи про рисунки! Я таких прежде не видела!
– А что, много голых мужиков повидала, чтобы судить?
Йага рассмеялась:
– Может, и повидала. Тебе-то что?
Молодец насупился, отпихнул колдовку с дороги и вышел в предбанник. Повернулся спиной, наскоро обтерся руками и натянул порты.
– Это знак рода. Всех в семье таким в младенчестве метят.
Снова повернулся к девке, а та нахально присела пред ним на корточки, рассматривая рисунок. Проследила пальцем петлю до пупа.
– Красиво! Он как будто под кожей вьется! Ай, ты чего?!
Рьян и сам не понял, зачем шлепнул по горячей ладони. Просто вдруг показалось, что жар от нее куда сильнее, чем от раскаленных камней в бане.
– А нечего! Ведьма…
Девка растерянно захлопала ресницами, небрежно отбросила волосы со лба и резво вышла из бани.
– Меня Рьяном величают! – зачем-то крикнул ей вслед молодец.
Йага выскочила из бани, словно полночи в ней парилась. Жар прилил к щекам. Да ее матушка ни разу не била, а тут этот… Явился невесть откуда весь такой… Какой? Непонятный! Неправильный!
– У-у-ух! – погрозила она елкам, любопытно склонившимся над двором.
Елки понимающе покачали вершинами. Кому как не ведьме лесной знать, что с богами спорить негоже. Коли привели они этого… Рьяна к ней в третий раз, стало быть, надо так. Но разве не могли они привести кого-то не такого противного?!