Центр выглядит немногим более волнующе. В 1970-х город был более-менее современным. Были рестораны, кафе, трамваи, кинотеатры, в бассейнах модного тогда отеля Intercontinental можно было видеть женщин в бикини.
Сейчас же после войны и "работы" движения Талибан город выглядит истерзанным. Здесь средняя продолжительность жизни 46 лет и только 36% людей старше 15 лет умеют читать и писать.
Асфальт на дороге есть только в центре города и прилично выглядят только здания правительства Талибана. Все остальное практически в руинах. На многих зданиях пулевые отверстия. В городе практически нет предметов первой необходимости, таких как электричество, вода, канализация и телефон. В воздухе стоит запах отбросов и человеческих испражнений. Несколько раз я видел людей сидящих в канавах и едящих помои. У детей почти нет одежды, и многие стоят вдоль дорог и выпрашивают милостыню. По улицам ездят автомобили, собранные из черт знает каких деталей.
Почти все дороги ведут на рынок, где можно достать все и продается все, чтобы обеспечить выживание - свое и семьи. В кузовах машин все смешивается в кучу - козы и овцы вместе с мясом, арбузами и кусками железа и дерева. Даже собаки выглядят очень измученными и больными.
Женщин на улицах почти нет. Но зато повсюду патрульные Талибана, следящие за порядком.
Мы едем уже более десяти часов, но я чувствую, что отъехал во времени на несколько веков назад, попав в средневековье.
Когда мы подъезжаем к кольцевой развязке я получаю лишнее тому подтверждение. На фонарном столбе висит человек. Его темные, налитые кровью глаза на бледно белом лице безжизненно смотрят на меня. Рядом стоит группы молодых парней из Талибана и смеется. Видимо, это их работа и они сейчас напоминают охотников у трофея после удачной охоты. Другие люди как ни в чем не бывало проходят мимо трупа, как будто так и надо.
"Добро пожаловать в Afghanistan" - сказал Johan.
Район, где находился дом DDG, выполнен в старом европейском стиле - особняки с колоннами, арками и садиками. Не смотря на ветхость и сухие сады, все выглядит очень прилично, особенно на уровне того, что я видел. Сам дом DDG - большой трехэтажный белый из кирпича, окружен двухметровой стеной. Перед домом находится терраса с видом на чудесный сад с клумбами, газонами, яблонями и апельсинами.
В Afghanistan-е из-за минной угрозы DDG очень востребованная организация. За десять лет присутствия в стране русские создали много мощных военных баз и укреплений, которые защищались с помощью минных полей. Также после них осталось много неразорвавшихся боеприпасов, вроде гранат, авиабомб и снарядов. Последовавшая гражданская война только усугубили ситуацию. Также как и в Чечне, здесь каждый день подрываются, гибнут и калечатся люди. В месяц происходит от 250 до 300 ЗАРЕГЕСТРИРОВАННЫХ подрывов, а об остальном статистика умалчивает.
В 2001 году с помощью различных общественных организаций в Afghanistan-е было разминировано 7000 различных взрывных устройств. Добровольческие организации или ООН нанимали и обучали местных афганцев для такой работы. DDG работало здесь уже три года.
Сразу после прибытия мы встречаемся с нашим боссом - симпатичным шведом по имени Fredrik. Немного поболтали о моей миссии. Есть всего несколько дней до отлета Johan-а, и я должен взять на себя его функции как можно быстрее. Так что я уже завтра отправляюсь за город, посмотреть как идут работы по разминированию на одном из полей.
На часах всего 19:00, как вдруг пропал звук. Я больше не слышу ни машин за стеной, ни людей. Только отдаленный лай собак, ищущих чтобы съесть. Это начался комендантский час талибов. Любые передвижения после семи вечера являются серьезным преступлением и строго наказываются. Кто знает, может того парня повесили на столбе из-за этого?
Не смотря на память об этом, я смог поужинать и даже выпить немного контрабандного американского пива, прежде чем заснул в своей комнате на первом этаже.
На следующий день мы выехали на юг Cabul-а. Многие здания здесь находятся в руинах - здесь шли бои с применением танков. Наше минное поле в полукилометре отсюда. Здесь у русских были позиции для защиты города с юга. Поле по размерам как пять футбольных полей.
Всем этим занимаются шесть команд по 25 человек каждая, итого 150 саперов. Работают они по восемь часов в день, шесть дней в неделю.
Я встретился с командирами команд и представился им как будущий босс. Все они афганцы. Потные и усталые лица смотрят на меня, кто-то с любопытством, а кто-то и нервничает. Для них мы как пришельцы из мира, о котором они очень мало знают.