Сканер фиксирует все, что происходит в голове в течение получаса. Программе нужны все движения, процессы, чтобы рассчитать модель будущей маски. Индивидуальные маски начали создавать всего лет тридцать назад. Ученые продолжают изучать феномен лиц нуоли и предлагают немалые деньги тем, кто завещает свое тело после смерти науке (это мой запасной план). Желающих немного. Отчего-то нуоли верят в неприкосновенность своей земной оболочки и предают тела земле. Я плохо помню, но и деда, и бабушку хоронили на обычном сельском кладбище. Разница лишь в том, что гроб с телом нуоли не открывают на всеобщее обозрение. Когда нуоли заканчивает свой земной путь, он возвращается домой, ко Всему Сущему, и получает свое лицо назад. В девяностые нередки были случаи охотников за свежими трупами нуоли. Во имя науки, конечно. И ради денег. Но ученые обнаруживали лишь плотную кожу без единого отверстия. Для настоящих исследований нужен был живой доброволец. И кажется, такие тоже находились, но вскоре ВОЗ или ООН запретили эксперименты по этическим соображениям.
– Готово, – сказал голос создателя масок. – Аккуратно, не ударься головой.
Поздно.
– Ну и активность ты там развел, – усмехнулся создатель, закуривая, наверно, уже пятую сигарету. – Аппаратура чуть не полетела. Хороший мозг, но надо иногда расслаблять ум. Подышать там, помедитировать… Вдох-выдох.
На этих словах он затянулся и выпустил дым, демонстрируя, как именно дышать.
– Смотрю, ты выбрал «Сириус-29», – сказал он, тыча в монитор экрана. – Этой модели почти десять лет. Сейчас самая хорошая на рынке – это «Сигма-8», японская.
– Как у вас?
– Нравится? – спросил он, опять затянувшись. – Хороший аппарат.
Он длинной струйкой выпустил изо рта дым, чего невозможно сделать в любой другой маске. «Сигма-8» стоила почти полмиллиона. Я не знаю, как работает индустрия, в которой жизненно необходимые вещи могут стоить годового дохода моего отца или всех накоплений, которые удалось собрать молодому специалисту за три года жесткой экономии. Каким надо быть идиотом, чтобы выбросить хорошую маску и спустить все, что удалось скопить, на новую? Надо быть мной.
Я вышел из МФЦ с тяжелым сердцем. Оно буквально лежало где-то на желудке. На мне была временная маска. Ужасная, как у серийного психопата-убийцы из триллеров девяностых. И я не про «Крик», потому что та маска могла бы вызвать ностальгическую улыбку. Моя же заставляла людей переходить на другую сторону улицы, если не переезжать в другой город. Как это могло быть лучше моего естественного лица?
Я надвинул капюшон, закутался в шарф и пошел к дому, откуда я не выйду никогда. Звонила мама, звонил Андрей (наверняка потерял на рабочем столе папку), звонил Толик. Я не отвечал. Маме написал, что занят.
Что пошло не так? В какой момент я так проебался, как сказал бы Толик?
Вместо того чтобы летом отправиться в Мурманск и на острова Франца-Иосифа и писать материал, о котором думаю уже два года, я спустил все на новую маску. Три года упорядоченной жизни только что опустились в карман японским разработчикам, или нашим, или Самвелу из Махачкалы, который соорудил у себя в подвале подпольную мастерскую, разобрался в технологии и штампует эти наномаски. Уже не проверить.
По пути я купил два мешка льда. Еще в подъезде я стянул дурацкую маску. Моя будет готова в понедельник. Идеальная дорогая маска, чтобы производить хорошее впечатление на людей, на Натали.
Я лежал в ванной и смотрел, как кубики льда медленно исчезают. Впервые за день мне не было холодно. Вода мягко снимала усталость и злость. Телефон на стиральной машине пикнул. На экране сообщение от мамы. Сынок, все в порядке? Ради Всего Сущего, ну почему я не могу не ответить хотя бы раз? Все в порядке. А почему трубку не берешь? Я занят. На работе? На работе. Хорошего дня, обнимаю. И тебе хорошего. А обнять? Хотелось разбить телефон. Обнимаю.
Я вылез из ванны, убрал все за собой, как это делал всегда. Вытер насухо пол и стены, зеркало. Сложил ткань с выпавшими шерстинками в пакет, чтобы выбросить. Мне не хотелось сушиться. Все равно до понедельника я не выйду из дома, можно побыть настоящим нуоли. Большим и шерстяным.
В комнате, завернутый в полотенце, я посмотрел на себя в зеркало. Вода с меня капала на пол. Если бы не шерсть, можно было бы увидеть кубики. Или нет. Нужно начать ходить в зал или бегать.
В дверь постучали. Это не Толик, промелькнуло в голове, пока я шел открывать. Не то чтобы я закрылся на замок, но отчего-то кричать «Входите» мне не хотелось. Мне вообще не хотелось говорить. Я бросил взгляд на маску и содрогнулся от мысли, что нужно ее надеть. А стоило. Она могла защитить меня от разной дичи в головах людей.