Jaqueline
1
Снова в замочной скважине послышался привычный уже звук защелкивания замка, ясно возвещавший обитателю комнаты о том, что выйти удастся теперь только на следующий день и никак не раньше. Кроткий выдох всколыхнул пугливое пламя одной единственной свечи, грозя потушить его и погрузить комнату во тьму, из-за чего нежная хрупкая ручка инстинктивно потянулась к огоньку дабы защитить его. Рядом с горевшей свечей лежал еще запас свеч, но какой от них толк, если зажечь их все-равно нечем. Комнатка достаточно тесная и донельзя скромная для того обитателя, которого в себе заключала, казалось не смущала его этими неуместными обстоятельствами. Напротив, они складывались так, что вызывали только кроткую благодарность и порождали некое чувство защищенности и уюта, когда в душе уже давно живет понимание того, что кроме этой комнаты в жизни более ничего не имеешь. Девочка, совсем юное еще создание, чуть было не испустив еще один непроизвольный вздох, встрепянулась и решила вообще отойти от свечи, дабы избежать риска остаться без света. С легкостью мотылька, незамечаемой ею самой изяществом и грацией, только начинавшими зарождаться в ней, она перепархнула от кресла в котором сидела, на постель. И сложив бархатные ручки на коленях, как мотылек складывает свои хрупкие крылышки, она таки позволила себе вздохнуть так, как того требовала душа. Она сидела в своей комнате запертая на ключ, как и всегда до следующего утра, а может и дольше. Привыкшая к такому обращению и не смевшая и пикнуть, дабы выразить свое негодование, она привыкла жить одна и мириться со своей судьбой. Или даже не мириться, но покорно следовать ей, воспринимая ее как должное. Юный ум ее не содержал в своих недрах ни капли возмущения или злости или других негативных чувств, которые могли бы возникнуть при таком образе жизни, но лишь только немое, самоотверженное послушание и легкую грусть, настолько постоянную и неизменную, что юное создание уже и не знало откуда она взялась и какова ее природа. Проводя большую часть своей жизни таким образом, то есть под замком, она выходила лишь только для того, чтобы освежиться или выполнить иные необходимые надобности. А единственной отрадой ее стал небольшой садик во внутреннем дворе особняка, куда она время от времени спускалась. Густо заросший кустами шиповника, гортензии, огороженный со всех сторон живой изгородью и садовыми деревьями сад не пропускал не то что любопытных взглядом, но и за толщей зелени скрывал любую речь. Гуляла она одна, не имея в своем сопровождении даже служанки. Весь круг общения юной аристократки, в общем-то и ограничивался одною служанкой, приставленной к услугам девочки с ее детства. Мать свою она видела очень редко, а звук ее голоса и вовсе успевала забывать. Родительница не баловала чадо вниманием, в общем-то, просто избегала каких бы то ни было контактов. Девушку приучили с раннего детства жить в строгости, послушании и кротости и словно кроткий агнец взирать на своего пастыря с робким благоговением. Она жила предоставленная сама себе, своим моралям и ценностям, однако ее действиями неизменно управляла чья-то железная воля, обрекшая ее на одиночество. Иногда, правда, к ней допускался аббат из соседнего монастыря, очень хороший и просвещенный человек, который взялся обучать ее всему, что знал сам. А так как никаких интересов более в жизни его воспитанницы не имелось, и занять себя, кроме уроков даваемых аббатом было нечем, ученица проявляла завидное усердие и смышленость. Вечерами, когда уже не возможно было ни читать, ни вышивать, так как не хватало света, девочка предавалась либо зыбким полупрозрачным мечтам, таким невинным и легким, что их нет смысла описывать, так как они едва ли заинтересуют искушенные умы (вобравших в себя все плоды воображения и взрастивших новые гибриды оных), либо грустила, сама не ведая о чем. Она не догадывалась, почему ее всегда так строго закрывают на ночь и никуда не выпускают до утра, но раз так делали, значит этому следовало покориться. Фамильный особняк, где жила наша затворница, носивший имя Ла-Кост, находился в окрестностях Парижа, располагаясь достаточно изолированно и уютно: окруженный богатыми садами, небольшим лесом под названием Сэн-Симон де буа и отделенный от города небольшой долинной Волэтт. Особняков знати в окрестностях не наблюдалось, да и леса не пестрели дичью и дикими животными, поэтому охотничьи забавы происходили в других, более удачных, местностях. Таким образом жизнь затворницы протекала уединенно не только в замке, но и за его приделами. Яркие краски светской жизни рисовались ей лишь в отдаленных представлениях из тех крупиц, которые она получала от редких выездов (за всю ее жизнь это случалось лишь дважды или трижды) или из обрывочных сплетен слуг. Свеча горела тусклым светом, лениво освещая комнатку, готовую вот-вот погрузиться во мрак. Все вокруг выглядело сонным и тяжелым. Жаклина подумывала о том, чтобы лечь спать, но чем дольше она об этом думала, тем долее оттягивала этот момент. Она бесцельно осмотрела комнату и надула губки, в знак того, что ей как всегда нечем заняться. Было уже около полуночи, вокруг стелилась непроницаемая тишина. За окном мерцали звезды, а одинокий месяц серебрил верхушки старых вязов и горбы холмов долины Волэтт, разливая зыбкий магический свет, который рождал множество подобных эфиру теней. вот поистине картина заслуживающая называться идиллией природы, где все соразмерно, гармонично, искренне-наивно, и девственно-прекрасно! Жаклина засмотрелась на эту спокойную картину природы и не заметила, как задремала. Вдруг ей послышалось, что в замочной скважине что-то шелестит. Звук прорезался сквозь ее сознание как нечно инородное, чуждое уснувшему пейзажу за окном и одиночеству комнаты. Она встрепенулась и настороженно взглянула в сторону двери. Шорох повторился и вдруг....щелчок. Девочка испуганно уставилась на дверь, не веря своим ушам. Кто мог в такое время навестить ее? Учитывая, что про нее забывали днем, а ночью и подавно запирали на замок, не выпуская ни под каким предлогом до утра. Ключ, создавая неприятный шум, провернулся в замке и остановился. Вновь все стихло. Жаклина все смотрела на дверь, боясь пошевельнуться и задержав воздух, прислушивалась к тому, что могло бы сейчас делаться за ней. Но, увы, более ничего не произошло. Она рискнула подойти к двери и осторожно толкнула ее. Дверь, к ее большому удивлению и страху, оказалась открытой, а с обратной стороны торчал ключ. Она поспешно осмотрелась по сторонам темного коридора. Никого. Ни души. Ее комната располагалась в самом отдаленном уголке замка, так чтобы через нее не пролегали ничьи маршруты, и никто не смел наведываться сюда. Коридор не освещался, да в этом и не было необходимости. Утопая во тьме он, двумя своими рукавами, уходившими во мрак ночи, тянулся нескончаемо долго. Темные скелеты старых канделябров на стенах выныривали из темноты словно призраки. Сердце юной девушки, не привыкшей к такому повороту событий, учащенно забилось. Из головы вдруг убежали все мысли. Взволнованность и интерес, возникший вдруг непонятно откуда стали целым ее воображения. Жаклине показалось, что она слышит странные звуки, но из-за того что они происходили очень далекие и были размыты, она не могла сказать послышалось ли ей или они действительно имели место. Ну что же, раз дверь открылась так неожиданно, о чем она, кстати, тут же забыла, значит, можно выйти. Жаклина побрела по коридору, борясь с росшим в ней чувством детской боязни темноты и замирая на каждом шагу, прислушивалась, нет ли кого-нибудь поблизости. Часы на башне начали бить двенадцать и она, вздрогнув всем телом, понеслась было от страха назад в комнату, но опомнившись, сдержалась и, дождавшись когда эти возмутители людского спокойствия угомоняться, вновь рискнула пойти. Пройдя пару коридоров, не представлявших никакого интереса девочка решила отправиться ближе к главной зале или даже кухне, где можно стянуть что-нибудь вкусное, учитывая, что ее не особо баловали не то что сладостями, но даже обилием пищи как таковой. Вся в напряжении от страха и ожидания опасности она то и дело замирала, все чаще ловя себя на мысли, что действительно слышит шум. Решив узнать, откуда он исходит, да еще и в такое время Жаклина, прислушиваясь постепенно добрела до балкона, выходившего на гостиную. Балкон, небольшой по размерам, сверху закрывал тяжелый портик, а по бокам и в середине в портик упирались колонны в ансамбле образуя нечто вроде арки и тем самым создавали прекрасный аванпост для наблюдения, что собственно и требовалось в данный момент. Жаклина с удивлением обнаружила, что в гостиной происходит какое-то веселье и к тому же в большой компании. Она слышала постоянный, непрекращающийся смех, вскрики и визги. Как будто кто-то играл в веселую задорную игру. Но настороженность еще более возросла в ней, когда она уловила, но очень смутно, природу этого веселья, как будто одурманенного чем-то, как будто бесы устроили пир и осмелились производить этот дикий шум, зная, что хозяева замка спят. Девочка раскрыла глаза шире, боясь подойти к краю балкона и выглянуть из-за колонны, стоя в нерешитель