5
Приблизительно в это время мадам д Арже получила такое волнительное послание, что, как ей казалось, она не волновалась так никогда и не предвкушала так ничто, как предвкушала то событие, о котором говорилось в письме. А в письме говорилось следующее: «Уважаемая и милейшая госпожа графиня д Арже. Наконец-то у меня появился повод написать Вам, что я делаю с большим удовольствием. Не пускаясь в ненужные разглагольствования и не выделывая никаких закорючек на письме, я сразу же хотел бы перейти к делу, к чему обязует меня нехватка времени и мой статус. Как вы относитесь к тому, что вас прелестный особняк, о котором наслышан весь Париж, вскоре посетят несколько очень важных лиц? Настолько важных, что любой бы почтил за великое счастье видеть их у себя своими гостями. Я искренне уповаю на то, что вы так же окажитесь в их числе и будете так любезны принять сих важных господ у себя. Право, данное мне, возлагает на меня всю ответственность устроить эту встречу и побеспокоится о том, чтобы она прошла как можно веселее и непринужденнее, посему я пишу вам это письмо, дабы уведомить вас заранее. С вашей же стороны, прекрасная графиня, мы ожидаем получить самое теплое гостеприимство и самые утонченные развлечения, какие только может предложить искушенным земными благами господам ваш дом. Прошу вас, не стесняйтесь важностью гостей, ибо нам бы хотелось лично лицезреть все то, чем так славятся ваши вечера. Гостей вам следует ожидать не раньше чем через неделю, гости прибудут инкогнито, поэтому, во-первых, у вас будет время подготовиться к их встрече, во-вторых, вы позаботитесь о том, чтобы этот визит не получил никакой огласки и был известен как можно меньшему кругу людей. Ваш преданный поклонник и неизменный почитатель вашей красоты, А. Н. де Комон, герцог де Лозен Графине не составило труда определить, кто же эти важные гости, посему, прочтя письмо, она так разволновалась, что бледность покрыла все ее лицо и от сильного нервного возбуждения она почувствовала слабость. Однако внутри женская природа ее торжествовала и, действительно, как точно было подмечено в письме, этот визит обещал быть самым желанным и выгодным из всех. Здесь теперь следует немного пролить свет на то, кем являлись эти важные господа, желавшие нанести визит графине. Герцог де Лозен был известной личностью, как при дворе так и во всем Париже. Известный сплетник, развратник и покоритель женских сердец. Помимо этих лестных «титулов» он обладал еще одним весомым титулом, которым дорожил весьма сильно, а именно он являлся фаворитом короля Солнца и теперь приобретал вес в глазах Регента. Если дело касалось каких-нибудь сомнительных предприятий за пределами Сен-Клу и могло бы угрожать чести и авторитету регента, то герцог лично брал на себя всю ответственность и сам организовывал эти предприятия, да так осторожно, что пожалуй, ему следует отдать должное за это. Итак, у графини не осталось сомнений, по поводу того, кто навестит ее через неделю. Будут ли это два гостя или великое множество, ее уже не интересовало, ведь самая главная птица была поймана. Графиня тут же тщательнейшим образом начала готовиться к встрече. Не стоит говорить здесь о всех ее приготовлениях, но стоит заметить, что она долго ломала голову над тем, как бы развлечь таких важных персон, чтобы угодить им и ни в коем случае не ударить в грязь лицом. В конце концов она пришла к выводу, что удивит гостей одним древним способом гадания, участие в котором будет являться прекрасной прелюдией к тому, что последует далее. Помимо текущих приготовлений, она позаботилась об обустройстве башни Монахини, так как рассчитывала надолго запереть там Жаклину, дабы не возникло никаких курьезов. Обустройство не заняло много времени, в башне отремонтировали крышу, постелили ковер на пол и принесли несколько необходимых предметов интерьера- все, что нужно для более или менее сносного существования. Назначенный день неумолимо приближался, приготовления шли своим чередом. Девочке никто, естественно, ничего не сказал, поэтому она прибывала в полнейшем неведении и о новом заточении ей собирались сообщить в последний день. Этот день наступил и Жаклину, опустим здесь все ее слезы и мольбы, вновь сопроводили в ужасную башню. Графиня, тем временем, организовав все наилучшим образом, со вкусом и завидной тонкостью, ожидала гостей после того, как на окрестности опустятся сумерки. С нею вместе находились несколько ее верных подруг, и друзей, на присутствие которых было дано добро высшей «инстанции». Графине было сообщено, что прибудет три человека, без иного сопровождения. Гости прибыли, произошли все обмены приветствиями и любезностями и теперь настала очередь дли иных бесед. Филипп Орлеанский, а это был никто иной, как сам регент Франции, почтивший своим присутствием столь сомнительное заведение, был одет достаточно просто, но со вкусом, что не отличало его от общества по одежде, но колоритно выделяло среди остальных по статусу. Его сопровождали два его компаньона: первый герцог де Лозен, второй же взятый нарочно для того, чтобы сбить прозорливые умы с толку, имел ко двору лишь косвенное отношение - граф Арман Луи де Горто-Бирон, так же не отстававший от своего влиятельного спутника Лозена в умении плести интриги и совращать женщин. Все бы, может быть, прошло так, как рассчитывала графиня, если бы не один вопрос, выбивший ее из колеи в самом начале вечера и испортивший ей все планы так сильно, как она себе не могла представить даже в самых худших опасениях. Любопытный и жадный до удовольствий регент, разглядев всех гостей, и отдав им должную часть уважения, казалось, был все же чем-то раздосадован, что не укрылось от взгляда его приближенных. Герцог Лозен, пользовавшийся наибольшим доверием, понял причину недовольства своего мессира, так как и сам уже обнаружил некоторые упущения в приготовлениях мадам Арже. «Позвольте сударыня задать вам один волнующий меня вопрос,- начал тактично он, отведя графиню в сторону,- мы прибыли сюда надеясь, что вы окажите нам наибольшее гостеприимство и не утаите ничего, что было бы приятно его светлости». Графиня, разволновавшись, принялась извиняться за неудобства, которые, как она полагала, могли доставить хлопоты, однако герцог прервал ее и продолжил: «О, поистине вы не понимаете меня, наипрелестнейшая из графинь, ваши приготовления заслуживают высших похвал...Но, как мне кажется, есть одно обстоятельство или точнее один приятный факт, который вы от нас скрыли, надеюсь неумышленно». Графиня принялась снова выписывать догадки и оправдываться, но и тут герцог прервал ее, уже теряя терпение: -« Простите меня за наглость, мадам, но ходят слухи о том, что у вас есть прелестная дочь, так почему же вы прячете от нас ее? Я ни в коем случае не хочу принуждать вас ни к чему, но разве она не полноправная наследница вашего рода, чтобы так несправедливо не допускать ее выразить свое почтение регенту Франции? помнится на балу мы имели честь видеть ее с вами, чем же отличается нынешний вечер от того вечера? Разве его можно считать менее значительным и торжественным?» Графиня все побледнела, не трудно представить, что с ней творилось в этот момент. Сказать, что она бы сейчас с удовольствием зад