пуган, во взгляде его проскользнула жесткость. -«Что вы делаете здесь? Как вы могли войти ко мне? - начал было он, но вдруг сник,- впрочем, я подозревал, что вы не устоите перед искушением раскрыть меня и моя вина, что я позволил вам сделать это». -«Это вы, это вы»- повторяла словно в бреду бедняжка, качая головой, стараясь отогнать от себя его образ как если бы перед ней находилось приведение. -«Послушайте, умоляю вас успокойтесь. Я не хотел раскрывать вам мою личность пока, так как к тому не было удобной ситуации. Но я клянусь, что непременно сделал бы это как только мы бы наконец прекратили свой бег и почувствовали бы себя в безопасности». «О, нет!- воскликнула жаклина,- как вы могли так поступить со мной...Это же вы! О, бог поистине изворотлив в изобретении орудий пыток. Разве я могла подозревать.... Как искусно в своей жестокости все, что касается меня, из красивых образов вдруг превращаясь в уродливых Силен...как непредсказуемо. Мое сердце, как оно выносит эти пытки!» -сокрушенно проговорила Жаклина и закрыла лицо руками. Она было рванулась к двери, но он настиг ее и оттеснил к стене, поставил свои руки так, что она не могла двинуться ни в одну из сторон. Горячее дыхание его касалось ее бледного лица, чувства бушевали в нем, в то время как она, казалось, умирала. «Послушайте меня, я сейчас же объясню вам все! Если вы только согласитесь спокойно выслушать меня...и вы все поймете. Не делайте такие скоропалительные выводы, ваши Силены скорее как Химеры: выдуманы и преждевременны. Но наберитесь терпения и послушайте меня». -«Нет! Зачем мне слушать вас, подлый искуситель! Вы обманом завладели моим доверием, я погибла, а вы смеетесь надо мной и торжествуете про себя! Так зачем же теперь устраивать комедию, когда я бессильна, вырвана из своего убежища, брошена на милость всем ветрам. О, что же вы ждете теперь? Вонзите свои когти в мое сердце, выпейте всю мою кровь, и оставьте меня умирать. Что ж видимо не убежать мне от судьбы, обрекшей меня на такую кончину». - «Жаклина, вы с ума сошли! Вы бредите! Клянусь ни одно ваше слово не имеет веса правды!» «Вы подлый предатель,- не выдержала девушка, устремив на него полный ярости взгляд, в то время как он трепетал перед ней, но увы, душившие ее чувства не позволяли увидеть ничего кроме черного порока,- Как у вас еще хватает наглости выгораживать ваши низкие поступки! О чем уж тут говорить....Ваши оргии в доме моей матери, ваши с ней отношения....вы совратили ее! Вы погрязли в плотской грязи больше чем она, и теперь желаете погубить меня! Ну что ж, похоже это самое утонченейшее из наслаждений уставших от повседневности распутников!» Он опешил и встряхнул ее, пытаясь видимо вернуть ей остатки здравого ума, заговорил с горячностью: -«Это ложь! Меня оклеветали! Я никогда не предавал вас! Мне глубоко претят «утонченные» развлечения графини...Более того я презираю эту женщину, которая и не женщина вовсе...Это существо...» «Молчите,- остервенело прервала его Жаклина,- как вы теперь смеете отрекаться от той, с которой имели наглость делить ложе! Это подтверждает то что вы еще более низкий человек, чем она. Порок всегда найдет себе оправдание, при любых обстоятельствах. Какой искусный яд исходит из ваших уст, о, клянусь, от его паров наступит смерть самая медленная и самая тяжелая. Более того, как вы можете отзываться так о той, которая любила вас! О, может быть в первый раз она полюбила кого-то, может быть она стала бы мягче. А вы, вы растоптали ее сердце, злорадно смеясь над ним, вы плюнули ей в душу! Она любила вас, даже я увидела это при одном лишь взгляде на нее...»- еле-еле выговаривала бедняжка сквозь душившие ее рыдания, которые, в итоге, прервали ее речь. -«Это не правда! Я не спал с ней....Если бы вы только выслушали меня...я бы доказал вам....» «Не врите мне!- прошипела Жаклина,- и что так ясно не говорило об этом как ваши действия тогда, а ваши слова сейчас лишь наглая ложь! Вы...» «Я говорю вам что не спал с ней, черт подери!- сорвался он,- Выслушайте же в конце концов меня! Она не любила меня, как то могло бы показаться вам по неопытности. Она не любила никого кроме себя и никогда бы не позволила себе изменить. Вы слишком плохо ее знаете, вы плохо знаете жизнь, вы превозносите вашу мать не смотря ни на что, только потому что она ваша мать. Но, будь прокляты такие создания, я не могу молчать о ней и я буду говорить о том, какое это подлое существо! Да, Жаклина я не могу молчать об этом, хоть она и ваша мать и даже зная то, что причиняю вам боль сейчас....Я хочу снять слепую глупую пелену, которая все годы закрывала ваши глаза, позволяя вам ютиться под крылом такой опасной жестокой твари!» Жаклина ахнула при столь резком слове и пролепетала: -«Но она же любила вас...» -« Она не любила меня! Я говорю вам это! Она любила меня по стольку поскольку я ничем не принадлежал ей. Я был недоступен для нее, Она не могла ни совратить меня ни погрузить в свои грязные развлечения. Ее бесило то, что все ее коварство, все ехидные уловки, все ее разнузданные кокетства лишь более отталкивали меня, не приближали ее к заветной цели. Увы, ее методы были рассчитаны только на таких же как она: склонных к пороку и жестокости. Она любила меня постольку, поскольку никак не могла покорить. Если бы я поддался ей, то она тут же потеряла бы ко мне интерес, как в прочем и ко всем остальным своим любовникам, которые не смогли устоять перед ее играми. Вы понимаете меня, Жаклина? Я клянусь вам, что если бы хоть один миг принадлежал ей, то этого мига хватило бы, чтобы утолить все ее страсти. И то, что, как вы говорите я предал ее, так капля этого зла, моментально теряется в океане той жестокости, к которой прибегает она, каждую минуту....Она пропитана ей как Горгона, она излучает ее всем своим существом, она не может жить без нее, так как дышит ею!» -О, жестокий, молчите!- взмолилась Жаклина,- зачем столько злости, зачем столько яда вы льете в мою хрупкую душу? Я не понимаю ничего. Вы запутали меня...Зачем вы были с ней...может быть вы любили ее...может быть....О, зачем я вам? Еще одна жертва? В лесу вы сказали мне такие святые слова, они должны окрылять, они должны быть чисты и искренни, но увы, как оказывается черна наша жизнь, что даже эти слова нельзя поселить в чистоте и кротости. Во что же тогда верить, если даже самое святое осквернено? Зачем жить, если питающее жизнь чувство отдает трупной вонью? Как посмели вы произнести их своими грязными устами? Зачем вы осквернили их? Они - сокровенные вестники счастья в божественном храме господнем. Вы осквернили их алтарь, вы надсмеялись над их святостью, вы подлили языческую кровь в сокровенный нектар жертвенных подношений». -«Простите меня, Жаклина, я не хотел, чтобы вы так восприняли мои слова. Клянусь вам, что они дороже всего на свете для меня. Поверьте мне, что они были сказаны осознанно и я тысячу раз подпишусь под ними! Я люблю вас и это правда. Может быть я не имею на это права, может быть вас пугает мой возраст, но я действительно люблю вас! Я готов повторять эти слова сколько угодно, пока их не примет ваше бессердечное пугливое сознание!/» «Ваши слова так противоречат вашим действиям. Все во мне восстает против них....Они так просты, казалось бы, но из ваших уст они неизвестны мне, они пугают меня...» «Если бы вы с самого начала хранили спокойствие и позволили рассказать вам все, то вы бы поняли тогда, что двигало мной, и остались бы в ладу со своим рассудком. Так позвольте ж мне сделать это сейчас. Я расскажу вам все с самого начала, а там уж вы вольны судить меня со всей строгостью или же простить». Жаклина присмирела, молча глядя на него. Трепещущая ее фигурка походила на осиновый ствол, стянутая тугим корсетом, мешавшим ей свободно дышать. Русые волосы ее растрепались, блестящими волнами ниспадая на плечи, делали юную девушку похожую на прекрасную нимфу, раскрасневшуюся с блестящими глазами - итог захвативших ее эмоций. Однако мужчина едва ли замечал столь пленительный образ, поглощенный лишь одной проблемой. Он поднял ее и усадил на кровать. -«Прежде всего сядьте, - произнес он при этом,- я не хочу, чтобы вы смотрели на меня взглядом затравленной жертвы. Это вы наоборот, мой судья, мой палач. Вашим приговором вы либо убьете меня, либо вернете к жизни. Но прошу, выслушайте мой рассказ, у любого подсудимого есть право защищать себя, так чем же хуже я?» Жаклина опустила глаза, она не знала, что ответить, но и не собиралась возражать. «Прежде мне следует представиться вам. Имя мое Этьен, как вы уже догадались, когда я к своей неосторожности необдуманно открыл себя. Мне принадлежат, так же, два титула: графа де Брикассар и герцога Аленского Прошу вас не обращать внимания на эти громкие слова, так как они совершено не соответствуют тому образу жизни, который я веду. Дворцовые интриги и богатства никогда не прельщали меня, я делал всегда ровно столько, сколько от меня требовалось, все остальное время проводя далеко от Парижа в своих владениях. Таким образом укромный образ жизни мой не принес мне славу при дворе....У меня мало влиятельных друзей, но обстоятельство это ничуть не печалит меня. Я предпочитаю скромность и спокойствие загородной жизни нежели чем бесконечные интриги, зло и излишества разного рода, которыми изобилирует парижская аристократия. Но все же, мне стоит отдать должное этому классу, так как