удовольствием представилась мне. Я не буду говорить к каким низким уловкам прибегала эта женщина, видя мое богатство и молодость и более того незаинтересованность в ней, что сильно кололо ее самолюбие. Я честно старался вытерпеть ее, пересиливая себя посещал ее вечера. Но не подумайте ничего дурного, Жаклина, я не разделял ни доли той жизни, которой жила графиня. Непреклонность и ненависть к ней являлись мне прекрасными помощниками, а мой статус спасал меня от некоторых нежелательных ее поползновений, от которых бы не смог спасти меня мой характер. Время шло, я не смог узнать от нее ничего. Слава богу интуиция подсказала мне не говорить с ней напрямую о вас, что несомненно бы отпугнуло ее, как я понял позже. Я действовал максимально осторожно, с горечью сознавая, что здесь нужны совсем иные методы, на которые я никак не мог решиться. Все, что мне удалось узнать, отчасти из отрывочных фраз людей, отчасти из моих собственных догадок, это то, что вас держат в замке и не выпускают в общество. Нелюбовь к вам графини была видна невооруженным глазом, и я мог представить каким немилостям она подвергает вас наедине. Мне становилось жутко от таких мыслей. Мне даже казалось, что я живу вашим сердцем, вашей душой, что я чувствую всю вашу боль, грусть, безысходность, однако я сетовал на то, что вы не могли обладать тем здравомыслием, которым обладал я и знать ту правду, которую знал я. Несомненно способности эти открыли бы вам глаза и в какой-то мере поддержали бы вас. Я чувствовал, как вы чахните в своей клетке, меня убивало то, что вы находитесь во власти неосознанности, наивности и пагубной слепоты. Детское ваше сознание не воспринимало тех жестокостей, которые применялись к вам ежедневно и даже ежечасно. Клянусь вам, я знал это и не находил себе места. Единственным решением здесь было - вырвать вас из того омута смерти, в котором вы прибывали и сделать вас свободной, опекать вас, как ваш покровитель. Я был уверен, что вы заслуживаете счастья больше чем каждый из людей, окружавших меня, вы заслуживаете его справедливо и безраздельно, вы были созданы для него. Мысли такого рода родились во мне не сразу, постепенно, пока я наблюдал вашу судьбу, выуживал по крупицам информацию о вас. Вскоре я дошел до того, что мог наведываться к графине как ее друг. Мне стоило огромных трудов балансировать на тонкой грани подозрительности графини, где, с одной стороны находились мои отказы от ее пикантных вечеров, мои взгляды, такие отличные от ее, мое отвращение, в конце концов, и с другой стороны - ее доверие, ее расположение, которое я боялся потерять более всего. Я умудрялся держать ее подозрительность в неопасных для себя размерах, не умоляя ее доверия, но и не отрекаясь от своих идеалов. Не моя вина, клянусь вам, что она якобы влюбилась в меня. Я говорил вам, какова была природа этой любви. Клянусь, то был не более чем животный инстинкт обладания, который опротивел мне до глубины души. Я являлся для нее лакомым кусочком, филейной частью, из-за которой она жадно брызгала слюной ярости и похоти. Никогда еще мое сознание не было так напряжено, никогда еще мой мозг не работал так усердно, стараясь увернуться от искусных уловок, рожденных ее богатым воображением. Между нами шла жестокая игра, я старался выжить и имел одну цель перед глазами, она же старалась растоптать меня и преследовала совершенно иные цели. Меня успокаивало и вдохновляло лишь возможность видеть вас и быть рядом, дабы наблюдать за поведением графини. Я много думал, думал как дать вам знать о себе, о том, что твориться вокруг вас, как убедить вас, что вы в опасности, что вам грозит смерть, как открыть ваши глаза и, в конце концов, как спасти вас. зная, что вы живете в полном неведении, и душа ваша наивна и чиста, я боялся, что вы не поверите мне. Я строил планы, прорабатывал действия, старался разгадать все возможные и невозможные капканы. Так в моем мозгу родилась мысль показать вам, что происходит вечерами в Лакосте, почему вас запирают. Да, признаюсь, это жестоко, да я рисковал оказаться в глупом положении, так как вы могли просто не понять ничего и испугаться. Но иного выбора у меня не оставалась. Это я выпустил вас из комнаты и позже подошел к вам. Простите меня за мое поведение, я обезумел от происходящего, я торжествовал, сам не зная от чего. Мне казалось, что вы побеждены, вы сломлены, вы наги перед открывшейся правдой. Я хотел лишь довести ваше состояние до апофеоза, безвозвратного итога. Клянусь, я хотел силой держать вас там до тех пор, пока вы целиком не впитаете в себя картину происходящего! Пока вы не проникните в тела и души тех проституток и извращенцев, с тем, чтобы слиться с ними и никогда не забывать этого. Однако вы сбежали и я решил, что увиденного недостаточно. Я оставил вам ключ, ну а дальше вы знаете все и можете представить теперь с какой целью я сделал это. Я наблюдал за вами, был с вами везде: когда вы выходили из своей комнаты, после нашей встречи и когда де Горто-Бирон явился к вам и когда вас запирали в башне Монахини. Я следил за вашими действиями, анализировал их и делал необходимые для себя выводы. Все это время поведение графини по отношению к вам держало меня в состоянии ожидания, я напряженно следил за ее выпадами и очень часто готов был поддаться на провокацию, когда видел выплески ее ярости, и принять крайние меры, но все же сдерживался и продолжал ждать, сам не зная чего. Однако развязка наступила достаточно скоро и неожиданно, мне не пришлось думать о том, когда лучше освободить вас, судьба сама вывела меня из лабиринта. В тот момент я имел неосторожность раскрыть себя перед вами и уже тогда злодейка эта подлила масла в огонь, решив запереть вас и оставить на произвол судьбы. Когда Антуан передал вам письмо, а вы, по глупости, отдали его графине, я оказался на самом краю пропасти. графиня обезумела от такого предательства, она едва ли понимала, что делает и кажется готова была убить меня своими руками. Это она организовала мой арест, которого я не ожидал и к которому не был готов. Она подняла против меня наемников, объявив, что я покушался на вашу честь, желая прежде совратить ее саму. Выставила меня пропащим злодеем, потребовав моего заключения в камеру. А далее вам все известно. Герцог замолчал и взглянул на Жаклину, которая в свою очередь сидела не двигаясь, зачарованная его рассказом. Он помялся на месте в неуверенности и отвернулся. «Не могу точно сказать, - начал он приглушенно и как будто стыдясь своих слов,- когда я....когда во мне возникло это чувство. Я со стыдливостью обнаружил его слишком поздно и неожиданно, так как поначалу намерения мои дышали совершенной чистотой, обремененные лишь только искренним стремлением освободить вас и обеспечить вам счастливую судьбу исходя из ваших желаний. Я был ошеломлен и ругал себя, не понимая, как можно было упустить из виду это обстоятельство и дать ему укрепиться в моем сердце и прорасти в нем. Таким образом выходило, что все мои искренние порывы приняли совершенно искаженные формы и более того вы, возможно, чувствовали это. Возможно, я был вам противен, так как распространял свою любовь на вас, вместо того, чтобы вести себя с вами как ваш друг и благодетель, не требуя ничего взамен. Я был жалок перед вами, перед собой и пребываю в таком положении сейчас. Надеюсь, вы поймете меня, мои чувства и побуждения, надеюсь мои признания вызовут немного участия с вашей стороны. Вы мой судья, увы, я вынужден ожидать вашего приговора, вместо того, чтобы со спокойным сердцем объявить вам о вашей свободе, пользуясь реноме вашего покровителя. Знайте, Жаклина, я ни к чему не обязываю вас, что бы вы не решили, я соглашусь со всем, так как важнее всего сейчас ваше счастье. Вы можете просить у меня все, что угодно, но не просите меня вернуть вас назад. Я бы хотел, чтобы вы навсегда забыли свою ужасную темницу и своего палача». Герцог завершил монолог и взглянул на хрупкую красавицу, словно выточенную из слоновой кости Пигмалионом и оживленную Афродитой. Она же молчала и, казалось, была готова вот-вот раствориться в своем молчании. -«Прошу вас, ответьте мне что-нибудь. Ваше молчание для меня как крупицы песка моей жизни, убегающие в быстром потоке времени. Ответьте хотя бы заслужил ли я ваше доверие? Не вызывают ли мои чувства к вам отвращения у вас?» «Ваш рассказ взволновал меня до глубины души, сердце мое в смятении, разум едва ли склонен рождать здравые размышления. Вы разом окунули меня в самый неистовый водоворот чувств, слов, эмоции. О, как бы я хотела сейчас говорить с вами, ответить на все ваши вопросы, быть внимательной к вам, но увы, сознание мое настолько слабо и перепутано, что боюсь, не смогу сейчас высказать то, что хотела бы и даже если выскажу, то слова мои не будут отражать всей глубины моих чувств, пребывающих в беспорядке. Прошу простите меня, граф и не считайте слабым беспомощным созданием, не имеющим сил управлять даже собственными чувствами. Мне стыдно за себя перед вами, видя, что вы опираетесь в своих вопросах на меня и они значимы для вас. Но, право, у меня нет того необходимого опыта, которым обладают повидавшие многое в жизни дамы, имеющие ответы на любые вопросы в любых обстоятельствах. Вы сами знаете, кто я и знаете как я жила и во