мешивать с ними неоскверненный облик ее матери, какой бы ужасной та не казалась), но оставался пугающий образ незнакомца, так нагло и бесцеремонно вмешавшегося в ее жизнь и показавшего ей то, что она не имела права видеть. Ключ, так и оставшийся у нее, она запрятала подальше и старалась не то что не прикасаться к нему, но даже не смотреть в его сторону. Кроме того, при мысли о владении им Жаклине становилось не по себе, так как его могли найти в любой момент, и тогда страшно было представить, что могло случиться. Ключ возник неизвестно откуда и более того отпирал ту дверь, за которую ей запрещалось выходить, а разве могла она пойти наперекор запретам? В один из монотонных дней девушка как всегда, освободившись от очередного занятия решила немного отдохнуть и погрузилась в неизменные мысли. День выдался пасмурный и ее клонило в сон, делать ничего не хотелось. Комнатушка ее, еле освещенная, являла собой грустное зрелище и навевала тоску. Вскоре Жаклина услышала стук в дверь и уже было обрадовалась компании, дабы можно было наконец поболтать. Не трудно было догадаться, что это служанка пришла навестить ее, так как кроме нее более наведываться в спальню девочки было некому. Однако вся радость ее спала, когда она заметила что служанка имела озадаченный, даже виноватый вид. -«Я прошу прощения у вас, моя госпожа,- неуверенно произнесла та,- но я получила приказ от вашей матушки. Она требует чтобы вас до завтрашнего дня перевели в башню Монахини». Жаклина вся похолодела и беспомощно уставилась на служанку. Башня Монахини носила такое название, потому что находилась в самом дальнем углу замка и как бы отстояла от основного здания. Башня всей высотой своей превалировала над крышами других строений, и включала еще балкон, к которому надо было подняться по ступенькам, где находилось только одно высокое окошко, через которое едва ли проникал свет. Убранство башни так же не вселяло особой радости, так как являло собой самый необходимые для существования предметы интерьера: твердую постель, стол и пара сундуков, забитых старым хламом. Жаклину очень редко но все же запирали в ней, неизвестно по каким причинам. Девочка безумно боялась оставаться там совершенно одна. Ее пугало одиночество этого места, голые каменные стены, завывание ветра, который сквозил через плохо залатанную крышу, создавая множество леденящих душу неприятных призвуков и звуков. Сама по себе мрачность башни отталкивала впечатлительное сознание. Жаклина всегда плакала и умоляла не запирать ее в таком ужасном месте, но как и в этот раз, ее мольбы остались тщетными. «Умоляю тебя, Розина, позволь мне поговорить с матушкой,- принялась она умолять служанку,- о, клянусь я не доставлю вам хлопот! Неужели она будет так бессердечна и запрет меня в таком месте да еще и в такую ужасную погоду! Ты же знаешь, что я сойду с ума там». Из глаз ее полились слезы и ладони сами приникли к раскрасневшимся щекам. «НО мадмуазель, - начала служанка испуганно,- вы только разозлите вашу матушку и накликаете беду на меня. Прошу вас, не надо так рисковать! Если вы хотите я принесу вам чего-нибудь вкусного туда дам вам запас масла для лампы...Но только прошу вас не стоить беспокоить госпожу...» «О, Розина, прошу тебя! Она не может быть такой жестокой сейчас...Я обещаю тебе. Только лишь маленькое словечко, Я буду как агнец божий, обещаю...»- с этими словами девочка вылетела из комнаты, сопровождаемая предостерегающими возгласами служанки. Но страх Жаклины запечатал ее разум и закрыл глаза, она не заметила как оказалась у ног своей матери, глядя на нее словно жертва на своего могущественного палача. «Прошу вас, мадам, не будьте так жестоки, не закрывайте меня там в такую погоду! Вы же видите какой ливень собирается, небо все почернело! Закройте меня в моей комнате, хоть на неделю, не давайте мне воды и еду...все что хотите. Но только не в эту башню!»- всхлипывая умоляло бедное дитя. Графиня брезгливо отодвинулась от той, кто обвивала ее ноги своими нежными ручками и произнесла: -«Держите себя в руках, бесстыдница и кто вас только учил таким манерам! Право вы не моя дочь. Мне стыдно за вас, но слава богу я одна здесь. Прекратите устраивать спектакль из ничего, не то я мигом отправлю вас на театральные подмостки. Утрите слезы и не повторяйте больше вашей глупой оплошности». Она сделала веером жест, будто отгоняя от себя надоедливую мошку и отвернулась. Девочка поднялась и с колотящимся сердцем и застывшим взглядом уставилась на прямую холодную спину матери, тут подоспела Розина и шепотом принялась причитать, умоляя девочку следовать за ней. Итак, Жаклину закрыли в башне, не просто на ночь, как обычно практиковалось, но на пол дня, следующую ночь и следующий день. Бедняжка не находила себе места, к тому же непогода усилилась и в башне стало настолько страшно и неуютно, насколько это возможно для воображения совсем юной девушки. Она проплакала весь вечер и даже не старалась успокоиться, надеясь, что после слез наступит дурманящий сон, но увы, как она не старалась уснуть у нее не получалась. Снаружи забарабанил дождь, капли его просачиваясь сквозь крышу, падали на каменный пол, отдаваясь гулким эхом по всему помещению, действуя на мозг не успокаивающе, но наоборот раздражали своей монотонностью. Все вкупе сделалось вскоре таким невыносимым для Жаклины, что она, набравшись храбрости, отперла маленькую дверку, ведущую на чердак, а затем и на балкон, решила сменить обстановку и может быть избавиться на свежем воздухе от своего страха. Она, в легком платьице, в каком была с утра, вышла навстречу разбушевавшейся непогоде и, дрожа всем телом бесцельно осмотрелась вокруг. Стояла непроглядная темень, стена дождя заволокла весь горизонт. Дождь хлестал в лицо и забирался под одежду, не спасал даже навес. В конце концов, обессилившая от страха и холода она опустилась на корточки и вскоре впала в забытье. Так, как ей казалось прошла ночь. Однако каково же было ее удивление, когда проснувшись на утро, она обнаружила себя завернутой в одеяло и заботливо уложенной на постель. Жаклина тут же проснулась и осмотрелась, однако почти сразу же вспомнила слова служанки, обещавшей навестить ее. «Конечно,- с радостью в сердце подумала она, - это Розина зашла ко мне ночью и принесла меня сюда. Но...» Жаклина вспомнила еще к тому же, обещание служанки и в скромном предвкушении окинула взглядом комнату в поисках еды. Увы, к ее огорчению еды не оказалось, но зато на грубо сколоченном столе красовался новый атрибут, ранее которого здесь быть не могло. Жаклина подбежала к столу и с удивлением заметила кружку с каким-то напитком, а рядом написанную наспех записку, которая гласила: «ВЫ поступили достаточно опрометчиво и рискованно, проведя ночь в опасных для такой юной девушки погодных условиях. Выпейте содержимое этой кружки, не бойтесь. Это лекарство, дабы вам не схватить простуду, оно погрузит вас в сон, что тоже необходимо для здоровья и желанно для вас.» Жаклина изумилась еще более, рассудив, что у Розины вдруг обнаружились странные повадки, однако прийдя к заключению, что таким образом служанка заботиться о ней, Жаклина преисполнилась благодарности и без колебаний выпила содержимое кружки. Вскоре, как и было обещано в записке, она уснула. Ее разбудила Розина, пришедшая сообщить радостную весть о желанной свободе. Жаклина, вспомнив про внимательность служанки, хотела было поблагодарить ее, но, когда она взглянула на стол, где оставила кружку, то заметила что последней и след простыл. Девушка открыла рот, но почему- то осеклась. -«Что случилась, мадмуазель, -спросила служанка, заметив что юная госпожа ее чем-то озадаченна. -«Ты давно вошла сюда?»- спросила девочка. Служанка принялась извиняться, изрядно покраснев при этом и сообщила, что она пришла только что. Жаклина озадаченно нахмурила бровки, но ничего не ответила. Радость избавления от этого мрачного обиталища полностью заполнила ее сердце и мысли, и девочка, что свойственно всем юным и легкокрылым умам, предалась ей без остатка, забыв обо всех злоключениях. Сколько бы еще времени она оставалась слепой ко всему происходящему вокруг нее? Сколько бы она так наивно забывала обо всем, что требует самого пристального внимания и имеет в действительности ужасающую природу? Сколько бы еще дней, месяцев или даже лет смотрела она на свою мать через призму добродетели и доверчивости? Но, все же судьбе было угодно распорядиться так, что ход ее жизни резко изменился, из тихого течения превратившись в бушующий водоворот. Как то в один из дней, время уже близилось к вечеру, в комнату затворницы вошла Розина и сообщила серьезным тоном следующее: «Ваша матушка желает, чтобы вы немедленно привели себя в порядок и спустились вниз, там вас будет ждать экипаж. Она просила вас не затягивать с вашим туалетом.» Жаклина удивленно вскинула брови и даже немного побледнела, так как каждый выезд с матерью, если таковой все же случался, был подобен ужасной пытке, и каждый раз наполнял сердце болью и обидой., которую она заглушала в себе и с детской преданностью продолжала любить свою суровую родительницу. -«Но в чем же дело? К чему такая поспешность?» -«О, мадмуазель, я прошу не спрашивайте меня ни о чем, я сама ничего не знаю, но прошу вас, поторопитесь. Я