С началом «оттепели» в нашей стране появилась возможность исполнять джазовую музыку не только в больших оркестрах (например, И. В. Вайнштейна в Ленинграде и О. Л. Лундстрема в Москве), но и в малых составах, куда пришли первые начинающие импровизаторы. Зачастую это были дилетанты — физики (А. Зубов), архитекторы (А. Козлов) или инженеры (Е. Геворгян), перед которыми в середине 1950-х уже лежал пропущенный ими ранее широкий спектр джазовых стилей (боп, прогрессив, кул, «Ист-Коуст» или «Вест-Коуст», выбирай любой) и которые позднее превратились в наших лучших мастеров джаза. А в 1962 г. состоялся первый выезд наших музыкантов на международный фестиваль «Джаз Джембори» в Варшаву, где со своей композицией «Господин Великий Новгород» блеснул молодой московский трубач Андрей Товмосян. В объёме этой краткой книги, конечно, невозможно перечислить всех наших выдающихся джазменов за последние сорок лет, которые, по существу, создали то, что теперь уже называется историей советского джаза. За это время в нём было множество музыкантов, игравших в самых разных стилях, от авангарда и фри-джаза до джаз-рока и фьюжн, а также немало неплохих вокалистов (в основном певиц). И хотя сейчас в нём тоже нет каких-либо новых стилей, как и во всем мировом джазе, зато остаётся много путей для того, чтобы обогатить существующее наследие. Как заметил однажды ярый авангардист, создатель додекафонии, известный композитор Арнольд Шёнберг: «Многое ещё можно сказать в до-мажоре». Жанр джазовой музыки в наше время давно уже стал интернациональным искусством, в котором нет московского блюза или сибирского хард-бопа, а есть в данном случае конкретные люди, композиторы и музыканты, в чьих руках будущее нашего джаза.
Глава III
«Гиганты джаза»
Луис Армстронг (Louis Armstrong)
Только гениальным людям удаётся появиться на свет в нужном месте в нужное время, как Луису, в колыбели джаза на рубеже веков в день независимости своей страны. Писатели позже спорили о дате его рождения в пределах 1899-1901 гг., вороша архивы Нового Орлеана, но главное, что он рос как раз там, где надо, в атмосфере, насыщенной диксилендами и блюзами.
Его детство прошло в негритянском районе Сторивилль, где маленький Луис жил в основном с бабушкой. Отец рано оставил семью, а мать часто работала в других городах. Подростком Армстронг делал всё возможное, чтобы приносить в дом деньги, — торговал газетами, развозил уголь и пел на улицах с группой ребят, иногда при этом посещая школу, где научился грамоте. В 14 лет он попал в городской исправительный дом, освоил там игру на корнете и участвовал в местном духовом оркестре. Джазовым азам Луис затем учился у самого «короля джаза» — трубача Джо Оливера, который взял его под своё крыло в Новом Орлеане, а позже пригласил к себе на работу в Чикаго в 1922 г., когда негритянский диксиленд стал мигрировать на Север. Здесь молодой Армстронг произвёл сенсацию, но прирождённый талант вёл его всё дальше и выше, и в 1924 г. он оказался уже в Нью-Йорке в знаменитом бэнде Флетчера Хэндерсона. Популярность и слава вскоре привели к тому, что Луис превратился в лидера собственных составов (тогда же он начал петь джазовым скэтом) «Hot Five», «Hot Seven» и больших оркестров, но, прежде всего он всегда оставался первоклассным солистом-трубачом. В 1932 г. он впервые поехал на гастроли в Европу, где его уже знали по пластинкам, и затем побывал там ещё дважды. Как раз во время этого первого визита Луис получил своё знаменитое прозвище «Сэчмо» («Satchelmouth» — рот-кошелёк) от редактора лондонской газеты «Melody Maker».
В эпоху свинга Армстронг в течение 10 лет возглавлял биг-бэнд Луиса Рассела, но главным образом оставался ведущим джазовым солистом и певцом. Он часто снимался в кинофильмах, выступал в театрах и ночных клубах, много записывался, включая дуэты с Бингом Кросби, Эллой Фитцджеральд, Джеком Тигарденом и даже Фрэнком Синатрой.
В 1947 г. Луис вернулся к новоорлеанскому комбо из семи человек (три духовых и четыре в ритме) и в этом составе работал фактически до конца жизни. С ним он записал исторический диск «Армстронг играет Хэнди» (1954), который представлял собой поразительное единство исполняемого материала и исполнителя, а в последующие годы — ещё десятка два аналогичных шедевров. Начиная с 1920-х Армстронг оказал огромное влияние почти на каждого джазового музыканта, не только на трубачей. Он стал символом американского джаза во всём мире и главной джазовой личностью в Европе. «Луис — это главная причина триумфа джаза», — говорил Диззи Гиллеспи. Его популярные хиты вроде «Mack the Knife» (1955) и особенно «Hello, Dolly!» (1963) знал каждый. Со своей группой «Аll Stars» как «полномочный посол» джаза Армстронг объездил десятки стран. В Африке было объявлено всеобщее прекращение военных действий на время его гастролей в 1961 г. «Если бы в правительствах всех стран заседали джазмены, то войны никогда бы не было», — говорил Луис.
В 1960-х его здоровье заметно ухудшилось. Выступать он стал реже, а 6 июля 1971 г. этот великий артист джаза ушёл из жизни. В Новом Орлеане ему установили памятник.
Армстронг был женат четыре раза, но детей после него не осталось. Зато осталось немало прекрасной музыки и в каталогах записей по-прежнему значится не менее пятидесяти его альбомов. У нас были изданы три «гиганта» Луиса, а в последние годы стали наконец доступны и некоторые видеозаписи его концертов.
«Король свинга» Бенни Гудмен (Benny Goodman)
Джаз никогда не был подвержен моде. Даже сейчас, в эпоху компакт-дисков, издаются записи Чарли Паркера, сделанные полвека назад, а по всему миру диксиленды играют музыку в стиле столетней давности. Но был один период повального увлечения большими оркестрами, когда музыка не делилась на джаз, поп, рок, блюз и т. п., а под именем свинга стала поистине популярной (т. е. всенародной), завладев умами чёрных и белых, молодых и пожилых, интеллектуалов и фермеров, богатых и бедных, в Америке и в Европе. Это был единственный такой период во всей истории джаза, получивший название эры свинга 1930-х годов, когда ритмичная музыка сотен биг-бэндов звучала в дансингах и театрах, на концертах и на радио, в кинофильмах и на 78-оборотных пластинках, а на самой вершине всего этого сумасшествия стоял «Король свинга» — Бенджамин Дэвид Гудмен.
Среди наших джазфэнов почему-то долгие годы ходила байка, что Бенни родом из Белой Церкви, хотя на самом деле родился он в Чикаго 30 мая 1909 г., восьмым из двенадцати детей в своей семье, которая, как все евреи, жила в гетто Уэст-Сайда. Позже в книге «Королевство свинга» (1939) сам Гудмен писал: «Мои родители были выходцами из Советского Союза: отец происходил из Варшавы, которая тогда была ещё частью русской империи, а мать из Ковно (Каунаса). Но встретились и поженились они уже в Америке в начале 1890-х годов».
Подобно всем другим иммигрантам, Гудмены мечтали о том, чтобы их дети смогли получить социальное и экономическое обеспечение, недоступное им на старой родине. Когда Бенни исполнилось десять лет, он начал свои музыкальные занятия, позаимствовав на время кларнет из соседней синагоги, имевшей хороший небольшой оркестр. Затем два года он учился игре на кларнете у Франца Шеппа из музыкального колледжа Чикаго, который требовал строгой дисциплины от своих учеников и стремился дать им серьёзную базу правильной техники игры. Это было начало.
В 1920-х гг. Чикаго быстро становился главным центром джазовой активности. Ещё будучи буквально в коротких штанишках, Бенни открыл, что его способность музицировать пользуется большим спросом, и в свои четырнадцать лет он не раз играл на танцах, переодеваясь в брюки. В 1925 г. он уже начал профессиональную работу в одном из первых выдающихся белых биг-бэндов под управлением Бена Поллака и с этим оркестром к концу 1920-х оказался в Нью-Йорке.
Именно там у Гудмена появилось честолюбивое желание стать лидером собственного биг-бэнда. В этом ему помогло радио. Первое впечатление, которое он произвёл на всю страну в 1934 г., было связано с еженедельной коммерческой радиопрограммой «Давайте потанцуем», полностью отведённой его новорождённому оркестру. Каждую субботу целый час по сети Эн-Би-Си Бенни транслировал отличную музыку. Он говорил: «Радио тогда только ещё начинало распространяться, и мне казалось, что будущее музыканта должно быть связано именно с ним». На протяжении всей жизни Гудмена проницательность бизнесмена у него отлично сочеталась с блестящим талантом джазмена.