Согласно джазовым историкам, термин «свинг» возник в конце 1920-х, когда английское радио Би-Би-Си не пожелало использовать определение «хот джаз» и нашло ему замену в выражении «свинговая музыка». Оно вскоре было подхвачено, вошло в обиход, а в начале 1930-х Дюк Эллингтон записал номер под названием «Без свинга нет музыки», который дал имя целой эпохе в истории джаза.
После 26 недель на радио бэнд Гудмена отправился в турне по стране. Благодаря трансляциям его уже знали, и ангажемент на Западном побережье, открывшийся в Голливуде 21 августа 1935 г., оказался невероятно успешным. Молодёжь собралась возле сцены и требовала ещё и ещё музыки. Так началась «золотая лихорадка» эры свинга, а Бенни Гудмен был теперь окрещён его «Королём».
Действительно, он являлся одним из лучших инструментальных виртуозов, когда-либо появлявшихся на джазовой сцене. Его превосходное мастерство владения кларнетом, мелодическая изобретательность, импровизационная энергия, творческое воображение, чувство меры, безупречный вкус и интеллигентность, всегда характеризовавшие его игру, глубоко повлияли на весь период свинга и позволяют считать Бенни Гудмена крупнейшей музыкальной фигурой нашего времени.
Другой стороной талантов Гудмена было его динамичное музыкальное руководство. Его оркестр представлял собой совершенный музыкальный коллектив, некое единое целое. Благодаря Бенни Гудмену и его оркестру тогда в первый и, вероятно, в последний раз в своей истории определённая часть джаза стала именно всенародной музыкой, а сами музыканты джаза по праву превратились в национальных кумиров, известных почти каждому, кто танцевал, слушал радио и читал газеты, издававшиеся массовым тиражом.
Оркестр Гудмена играл хорошую танцевальную музыку. У него был отличный бит, он двигался — он свинговал. Надо сказать, что безмерное восхищение, которым пользовался Гудмен среди молодёжи 1930-х гг., ночами стоявшей за билетами на его выступления, было связано не с его личностью как таковой (в отличие, например, от Элвиса Пресли в 1950-е гг.), а именно с его музыкой в чистом виде, тогда как теперешние звёзды в большой степени привлекательны своей сексапильной внешностью.
Эта же молодёжь пришла вслед за своим кумиром на его первый знаменитый концерт в Карнеги-Холле, этой цитадели классической музыки, который состоялся 16 января 1938 г. Когда оркестр Гудмена достиг кульминации, молодые ребята выскочили в проходы и стали танцевать. Так храм высокого искусства познакомился с классическим свингом. А 12 декабря 1940 г. в том же Карнеги-Холле Бенни появился уже как солист с Нью-йоркским симфоническим оркестром, исполнив Концерт для кларнета Моцарта и Первую рапсодию Дебюсси. У него не раз возникали серьёзные мысли относительно серьёзной музыки, и он их удачно воплощал.
Ещё одним выдающимся качеством Гудмена была его нетерпимость к расовой дискриминации, и он первым из белых джазменов начал ломать расовые барьеры, приглашая к себе на работу цветных джазовых музыкантов. Это были пианист Тедди Уилсон, вибрафонист Лайонел Хэмптон, гитарист Чарли Кристиен, с которыми он сделал превосходные записи в малых составах (трио, квартет, секстет), а негритянский аранжировщик Флетчер Хэндерсон вообще создал большую часть репертуара оркестра Гудмена.
В марте 1942 г. вечный холостяк Бенни (что могло бы сравниться с его интересом к музыке?) наконец женился, и впоследствии у него родились две дочери. В том же году он вместе с Полем Робсоном выступал солистом на кларнете в одном концерте, организованном американо-русским институтом, и записал композицию «Миссия в Москву». Иногда у него по непонятным причинам возникало желание спеть (как это делали и другие бэнд-лидеры), тому есть немало записанных примеров. Среди музыкантов ходили бесконечные анекдоты о его рассеянности. Однажды он остановил такси, сел в машину и спросил шофёра: «Сколько я вам должен?» В другой раз заметил на улице открытый «форд», занесённый снегом после сильной метели.
— Какой дурак бросил здесь свою машину в такую ночь! — пробормотал он, и тут до него дошло, что это его собственный автомобиль…
После войны эра биг-бэндов стала постепенно угасать, но сам стиль больших оркестров навсегда остался в истории джаза, как и сам Гудмен. В 1955 г. был снят биографический фильм «История Бенни Гудмена», главного героя играл Стив Аллен, но саундтрэк записывал лично Бенни. Зимой 1956-1957 гг. вместе с новым бэндом он гастролировал на Востоке, и одним из основных моментов этого турне был джем-сешн в королевском дворце в Бангкоке, где король Таиланда, большой любитель джаза, играл на кларнете вместе с «королём свинга». В 1958 г. Гудмен привёз большой состав в Бельгию на Всемирную Брюссельскую ярмарку, а в 1962 г. совершил своё наиболее памятное путешествие — во главе сборного оркестра, составленного из джазовых звёзд, он отправился в Советский Союз, опоздав на двадцать пять лет. Это был первый американский биг-бэнд, появившийся у нас за очень долгие годы. Тем не менее, поездка прошла исключительно успешно, а на московском концерте присутствовал даже сам Хрущёв, который, однако, высидел лишь одно отделение.
— Не правда ли, джаз годится только для танцев? — спросили Гудмена на встрече в Союзе композиторов Москвы.
— Конечно! — охотно согласился «король», под музыку которого плясал весь мир.
14 июня 1986 г. ушёл из жизни человек, который дал джазу наибольшую аудиторию слушателей за всю его историю.
Майлз Девис (Miles Davis)
Историю делают личности — это аксиома. Справедлива она и для истории джаза XX в. в целом, которую делали фактически пять человек, каждый в своё время. Эти пятеро — Армстронг, Паркер, Колтрэйн, Дэвис и поверх всех Эллингтон. Возможно, кто-то добавит сюда своих фаворитов, но именно эти музыканты определяли направление эволюции джаза.
Самым непредсказуемым из них был трубач и композитор Майлс Дэвис, прирождённый лидер джаза, привлекавший к себе внимание музыкантов всего мира. Он родился в Альтоне, штат Иллинойс, 25 мая 1926 г. в состоятельной семье дантиста. В тринадцать лет на день рождения отец подарил ему трубу, и Майлс играл в школьном оркестре. В 1945 г. его отправили учиться в известную музыкальную школу Джульярда в Нью-Йорке, но встреча с Чарли Паркером отодвинула учёбу на второй план, и вскоре Дэвис уже играл с боперами в клубах 52-й улицы. Основатель современного би-бопа Паркер был его главным кумиром, молодой трубач отдавал ему предпочтение перед всеми другими джазменами и свою первую запись сделал именно с его комбо 26 ноября 1945 г. Боп стал первым этапом творчества Дэвиса.
В 1948 г. он организовал экспериментальный бэнд (с необычными аранжировками Гила Эванса и Джерри Маллигена), который в 1949-1950 гг. записал на фирме «Capitol» знаменитый альбом «Рождение кула». Дэвис выбрал свой путь, и 1950-е гг. в его карьере прошли под знаком «прохладного» джаза, а его труба стала олицетворением стиля «кул». Ориентирами для многих были тогда его диски «Miles Ahead», «Kind of Blue», «Milestones», «Porgy and Bess». Известный французский режиссёр Луи Малль, восхищённый его импровизациями, предложил ему сочинить музыку к фильму «Лифт на эшафот» (1957). Во 2-й половине 1950-х возник хард-боп, также при непосредственном участии Дэвиса. С ним не раз записывался Джон Колтрэйн. А в 1960-е Майлс уходил всё дальше в усложнённые формы ладовой музыки, которая явилась фундаментом для фри-джаза. На минимуме аккордов он импровизировал свободные линии и был больше заинтересован мелодической, чем гармонической, структурой. Основными вехами его пути стали пластинки «E.S.P.», «Sorcerer», «Nefertiti». К концу 1960-х Майлс по сути первым начал играть джаз-рок, оснащая свои группы электроникой. Элементы такого синтеза заметны уже в его альбомах «In A Silent Way» (1969) и «Bitches Brew» (1970). В 1970-е гг. Дэвиса некоторое время интересовала индийская музыка, а в его оркестре появилась даже табла и ситар (диски «On the Corner», «Agharta»).