Приток лайков и ПОЗДРАВЛЕНИЙ — именно то, что мне нужно для заполнения пустоты. Я сижу перед экраном, наблюдая за растущими циферками, и наслаждаюсь поступлением серотонинчика всякий раз, когда счетчик выдает очередной всплеск сообщений.
Наконец наступает пора отлить, что заставляет меня оторваться от экрана. Попутно я заказываю коробку кексиков от Baked & Wired, по одному всех сортов, что есть сегодня в продаже. А когда приносят, усаживаюсь на полу с вилочкой и отведываю, деликатно прихлебывая шампанским.
«Последний фронт» еще неделю держится в списке под номером шесть, после чего плавно снижается до десятого и держится там целый месяц. Это значит, что в список я попала не случайно. И мои продажи хороши, стабильны. Вложения Eden в мой аванс окупились. По всем возможным параметрам я добилась существенного успеха.
Все меняется. Я теперь перехожу в совершенно другой класс писателей. Только за следующий месяц я получаю полдюжины приглашений выступить на различных литературных мероприятиях и, посетив несколько, обнаруживаю, что мне это нравится. Раньше такие рауты я ненавидела. Все эти писательские сборища — церемонии награждений, съезды, конференции — похожи на первый день в старшей школе, только еще хуже, поскольку «крутые ребята» круты на самом деле и нет ничего унизительней, чем быть включенной в игнор из-за того, что твоя книга вышла недостаточным тиражом, не получила должной раскрутки, промоушена или признания критиков, чтобы все остальные воспринимали тебя как ровню. На одной из своих первых литературных конференций я застенчиво представилась писателю, чьи работы любила со школы. Тот покосился на мой бейджик и пробурчал: «Не уверен, что я что-нибудь о вас слышал», после чего повернулся ко мне спиной.
Я вдруг становлюсь настолько важной, что пользуюсь общим признанием. Мужской контингент в баре наперебой за мной увивается и угощает выпивкой. (Эти междусобойчики на литературных мероприятиях мы называем «встречей на рогах» — водопоем для тех, кто весь год ждет возможности пообщаться в тесном кругу и помериться херами, кто из них круче по авансам и тиражам.) Редактор одного небольшого издательства загоняет меня в угол туалета, чтобы поведать, какая она большая поклонница моего таланта. Киноагенты дают свои визитки и предлагают быть на связи. Писатели, что презрительно сторонились после провала моей первой книги, начинают вести себя так, будто мы закадычные друзья. «О боже, где ты пропадала? Надо же, как летит время! Слушай, ты не хочешь написать отзыв на мою следующую книжку? Может, представишь меня своему редактору?»
Этим летом на BookCon[22] — рауте, который считается смотринами для издательств, я получаю приглашения на несколько таких вечеринок в Центре Джавитса[23], где перехожу из рук в руки, попутно знакомясь со все более важными представителями индустрии. Так я постепенно оказываюсь возле Даниэлы и ее общеизвестной троицы. Одна из них Марни Кимбалл, автор бестселлеров о сексапильной блондинке-официантке, крутящей романы с вампирами в захудалых барах, что помогает ей раскрывать мистические преступления. Вторая — Джен Уокер, которая совсем недавно на шоу Today рассказывала о своих мемуарах и о том, как она, будучи еще совсем молодой, разбогатела и заправляла крупной компанией. А третья — Хайди Стил, суровая и красивая писательница любовных романов, которые я помню по магазинным полкам моего детства.
— Это только мое мнение или дебютанты из года в год становятся все моложе? — спрашивает Марни. — Они уже больше напоминают детей.
— Сейчас их подписывают чуть ли не с колледжа, — иронично замечает Хайди. — Никого не хочу обидеть, но на мой семинар ходила девчушка, которая еще только-только поступила. Ей по возрасту даже не наливали в барах.
— Но насколько это разумно? — возводит брови Марни. — Заключать сделки с теми, у кого еще не развились лобные доли?
— Одна подошла ко мне прямо в очереди за автографами и предложила прорекламировать ее книжку, — говорит Джен. — Нет, вы представляете? Название, о котором я сроду не слышала, в каком-то мелком издательстве, про которое я тоже ни сном ни духом, но она подходит ко мне и улыбается, сияя своими брекетами, как будто я сейчас же скажу ей «да». Да еще и сует ту самую книжонку.
22