Йен Дитрих не верил в гениальность
Йен Дитрих не верил в гениальность. Зато он верил в упорный труд - в выступающие мозоли на пальцах, оставленные тугими курками устройств ручного управления приводом, в визг стальных тросов, вечным скрежетом стоящий в ушах, даже по ночам, в постоянно ноющие мышцы на ногах и спине. Он знал, что не будь всего этого, он давно бы погиб, стал бы кормом для гигантов, как и многие его менее удачливые товарищи по службе. Каждую ночь он видел их лица, просыпаясь в холодном поту, задавался вопросом, отчего он все еще жив. «Да и жизнь ли это?» - рассуждал Йен вслух, надевая свое снаряжение и шагая по пустым предрассветным улицам в пугающей тишине. Иногда ему казалось, что в этом городе больше никого не осталось, кроме него, что он последний человек на Земле, и леденящий ужас сковывал его конечности, противным комком подкатывая к горлу.
Йен Дитрих не верил в гениальность. Сколько бы ошеломляющих слухов не слышал он про мастерство капитана Леви, он охотнее верил в то, что это всего лишь отточенные навыки хладнокровного убийцы, нажитые годами выживания в условиях, о которых ему лучше не знать. К тому же, Йен никогда не видел разведывательный отряд в деле, а посему и командир отряда специального назначения оставался для него мелким жутковатым типчиком с неизменной салфеткой, заткнутой за воротник, и флегматичным взглядом. Что же касается остальных известных личностей, то Дитрих всегда видел отпечаток непосильного труда на их лицах, в глубоких тенях, пролегших под глазами, в опущенных уголках губ, в морщинах на лбу и между бровей. Сначала на обучении, а затем на ошибках – к счастью, не собственных – так и приходит этот опыт, который позволяет остаться в живых, увернуться в последний момент от гигантской протянутой руки и вонзить клинки в огромную толстокожую шею.
Йен Дитрих не верил в гениальность. Ему казалось абсурдным, что от рождения один человек одарен свыше, чем другие. Он считал это удобной отмазкой для тех, кто вечно привык перекладывать все на чужие плечи, стараясь уйти от ответственности, даже за собственную жизнь.
Когда он впервые увидел Микасу, почувствовал злость – еще одного ребенка ждет трагическая участь быть разорванным на части или съеденным заживо. «О чем только думает начальство?!» - возмущался он, подходя к группе молодых людей. Да, он не раз слышал о ее успехах в обучении, но распределить девчушку в группу «Тыл» и послать в подчинение элитных отрядов регулярных войск! В конце концов, сколько было таких дарований, подающих большие надежды и впадающих в ступор при первом появлении титана и даже не делающих попытки сдвинуться с места, когда их расплющивает по каменной кладке огромная ладонь.
- Курсант Аккерман, Вы потребуетесь мне в тылу. За мной, - произносит Йен, ощущая привкус горечи на языке. Однако девушка не оправдывает его ожиданий:
- С моим уровнем способностей я буду Вам только мешать!
«И это вместо обычного бахвальства? Где самоуверенность? Где бравада в голосе?»
- Ваше мнение меня не интересует. Во время столь масштабной эвакуации нам необходимо наличие нескольких элитных групп недалеко от скопления людей, - произносит командир, разворачивается и уходит, успевая услышать слабое возражение, которое яростно прерывает молодой паренек, стоящий неподалеку от Аккерман.
«Странно», - думает Дитрих, стоя на крыше рядом с девушкой, украдкой разглядывая ее необычную миндалевидную форму глаз и красноватый шарф, прикрывающий нижнюю часть лица. Казалось, сейчас перед ним стояла совсем другая Микаса – собранная, натянутая, словно тугая пружина, с хладнокровным взглядом глядящая куда-то вдаль. Жесткая. Она была чем-то похожа на Леви, на того, кто, не задумываясь, отправит на тот свет любого, кто перейдет ему дорогу. Йен зябко повел плечами, не зная точно – от холодного ли порыва ветра или от пугающей ауры этой девочки. «На месте титанов я бы не совался», - усмехнулся про себя мужчина, заметив, как его подчиненный подает знак, свидетельствующий о приближении врага.
Это было поразительно – Микаса летала как ласточка, казалось, не прилагая ни малейших усилий. Создавалось впечатление, что все ее снаряжение было продолжением подтянутого молодого тела – так слаженно действовал этот смертоносный симбиоз. Когда Аккерман, совершив невероятный для такой неопытной девушки пируэт, точным движением вогнала клинки в шею второго гиганта, снова прыгнув с заваливающегося набок тела в воздух и приземлившись на крышу, у Йена перехватило дыхание. «Возможно ли такое?..» - засмотревшись дольше положенного, он чуть не пропустил тот момент, когда двухметровые пальцы пронеслись в опасной близости от него. Зло рванув курок, он почувствовал, как наконечник впился в спину его врага, и заставил свое тело совершить немыслимый кульбит в воздухе, прежде чем лезвия очертили две кривые дуги почти вдоль всей спины огромного монстра. Дитрих заставил себя не словить восхищенный взгляд Микасы, напоминая самому себе, что сейчас главное совсем не это. «И откуда только во мне эти мальчишеские глупости?..»