Хуан. Как на чей вкус.
Входит младшая золовка, идет к кувшинам, черпает кружкой воду.
Хуан (тихо). Не могу я больше. Заговорят с тобой – молчи. Помни, что ты замужняя.
Йерма (удивленно). Замужняя!
Хуан. Думай про честь семьи. Это бремя несут все вместе.
Золовка медленно выходит.
Ее не увидишь, она глубоко, в крови.
Другая золовка с супницей в руках медленно и важно идет к двери.
Ты прости.
Йерма глядит на мужа, он поднимает голову, и глаза их встречаются.
Ты так смотришь, что мне не прощенья просить, а прибить бы тебя, запереть, я же тебе муж!
В дверях появляются обе золовки.
Йерма. Прошу тебя, помолчи. Не береди все это.
Пауза.
Хуан. Пойдем-ка обедать.
Золовки входят в комнату.
Ты слышала?
Йерма (ласково). Обедай с ними. Я не голодна.
Хуан. Как знаешь. (Уходит.)
Йерма (словно во сне).
Какая пустошь горя!А божий мир за стенами все краше!Вымаливаю сына, чтобы плакать,а вижу только лунные миражи.Две струйки молока в заглохшем теле,два родника, лишенные покоя,шалеют, словно кони в буреломе,и смертной отзываются тоскою.Под полотном задохшиеся груди,две горлинки, ослепшие в неволе!О, кровь моя, которую сгноили,ее стрекала, жгучие до боли!Но ты, мой сын, ты должен появиться.У моря – соль, земле расти травою,а тело нас детьми благословляет,как облака водою дождевою.(Глядит на дверь.) Мария! Чего ты так спешишь мимо?
Мария (с ребенком на руках входит в дом). Я, когда с ним, всегда спешу… Ты вечно плачешь!..
Йерма. Да, ты права. (Берет ребенка и садится.)
Мария. Мне жаль, что ты завидуешь.
Йерма. Я не завидую, я горюю.
Мария. Не жалуйся!
Йерма. Как мне не жаловаться, когда вы все полны цветов, а я вся пустая, ненужная среди такой красоты!
Мария. У тебя есть много другого. Послушалась бы меня, жила бы счастливо.
Йерма. Если крестьянка не родит, она – как сноп чертополоха, богом забытый сорняк.
Мария хочет взять ребенка.
Бери, у тебя ему лучше. У меня руки не те.
Мария. Зачем ты так говоришь?
Йерма (встает). Затем, что с меня довольно. На что мне руки, если не к чему их приложить? Обидно мне, стыдно мне смотреть, как хлеб колосится, ручьи родят воду, овцы приносят по сотне ягнят, собаки щенятся, все поле встает и показывает мне своих спящих младенцев, а у меня вот здесь и вот здесь не молоко прибывает, а молотом бьет.
Мария. Не дело ты говоришь.
Йерма. Вам, матерям, нас не понять. Вам что – плавай в свежей воде и жажды не знай!..
Мария. Не хотела бы я тебе повторять…
Йерма. У меня жажды все больше, а надежды – все меньше.
Мария. Нехорошо!..
Йерма. В конце концов примерещится, что сама себе ребенок. Ночью хожу кормить волов, – раньше я их не кормила, женщины их не кормят, – пойду, и кажется мне в темноте, что это мужчина идет.
Мария. Всякого можно понять…
Йерма. А ведь он меня любит. Видишь, какая моя жизнь!
Мария. Как твои золовки?
Йерма. Умереть мне без покаяния, если я им слово скажу!
Мария. А он?
Йерма. Все трое против меня.
Мария. Что ж они так?
Йерма. На душе у них не спокойно, вот и выдумывают. Боятся, что мне другой полюбится, и того не знают, что у нас в роду первое дело – честь. Заложили они мне путь, словно камни, а того не знают, что захоти я – смою их, как река.
Входит золовка, берет хлеб и уходит.
Мария. А все ж он тебя любит.
Йерма. Он меня кормит и кров мне дает.
Мария. Да, тяжело тебе… Ты помни, Христос терпел…
Обе стоят в дверях.
Йерма (глядя на ребенка). Проснулся…
Мария. Скоро песню заведет.
Йерма. А глаза у него твои… (Плачет.) Такие же, как у тебя! (Ласково подталкивает ее к выходу. Мария молча уходит. Йерма идет к двери, в которую вышел Хуан.)
Вторая подруга. Т-сс!
Йерма (оборачиваясь). Что ты?
Вторая подруга. Я тут стою. Моя мать тебя поджидает.
Йерма. У нее никого нет?
Вторая подруга. Сидят две соседки.
Йерма. Я скоро приду.
Вторая подруга. Не побоишься?
Йерма. Нет.
Вторая подруга. Ну и смела ты!
Йерма. Хоть поздно, а приду.
Входит Виктор.
Виктор. Хуан дома?
Йерма. Да.
Вторая подруга (лукаво). Значит, кофту я принесу.
Йерма. Хорошо.
Вторая подруга уходит.
Садись.
Виктор. Мне и так не плохо.
Йерма (зовет). Хуан!
Виктор. Я пришел проститься. (Вздрагивает, но сразу же берет себя в руки.)
Йерма. И братья твои уходят?
Виктор. Отец велел.
Йерма. Он уже старый, наверное…
Виктор. Да, совсем старый.
Пауза.
Йерма. Ты хорошо делаешь, что уходишь отсюда.
Виктор. Поля везде одинаковые…
Йерма. Нет. Я бы уехала подальше.
Виктор. Всюду одно. Такие же овцы и шерсть такая же…