Йи помнил, как положено отвечать, и опустился на одно колено, показывая пустые ладони небу:
— Я, Йи Дэй, принимаю свой путь таким, каким он вписан в свитки Небесной Канцелярии...
Он помнил все слова, даже мечтать не мог сказать их так скоро, хотел, чтобы его голос прозвучал внушительно и гордо, как звучали по весне голоса других учеников, и даже слегка расстроился, услышав тоненький и робкий колокольчик своего детского голоска.
В глазах Алой Ленты полыхнуло зелёное пламя: сама Небесная Императрица пожаловала принимать этот экзамен.
— Учитель? — призвала Глава Клана.
— Я готов, — отозвался он.
А вот его голос, низкий, глубокий, звучал как раз так, как и должен звучать голос уверенного в себе и своём подопечном наставника.
— О Учитель! Проводи Йи Дэя на первую ступень его жизненного пути, да ведёт он его так и туда, как и куда предписано Небесной Канцелярией!
Высокие утренние облака разбежались в стороны, давая солнцу получше осветить происходящее. Кто из Хранителей Нефритовых Скрижалей пришёл лично досматривать?..
Не было ни праздничных флагов и флажков, которыми украшали помещения, где проходят экзамены, ни толпы друзей, родственников, врагов, недоброжелателей, которая сопровождает на экзаменах всех студентов.
Даже Лю Чу, от которого Йи невозможно скрыться ни днём, ни ночью, даже он не видит сейчас того, что ему уготовано... а что ему уготовано?
Йи постарался, чтобы протянутая Учителю рука не дрогнула.
Не получилось.
Страх неведомого опутал ноги, связал собой мысли, забрал тепло из пальцев, и Учитель крепко сжал ледяную ладошку мальчика, как будто сказал: не переживай, ничего страшного с тобой не случится, я же рядом.
Никто не говорил ни слова. Йи вдруг догадался: они успели всё обсудить до того, как он добежал до них! Вот он спящий карп, так спешил, что пропустил всё самое важное.
Тень подошёл к ним, как и положено Тени, совершенно бесшумно соткавшись из воздуха и солнечных бликов прямо перед Йи.
Протянул ему ладонь. Огромную, сильную ладонь, знающую мозоли от оружия, удержать которое Йи не хватит сил ещё много-много лет.
Учитель вложил в неё ледяную ладошку своего ученика, и ладонь Тени заключила её в горячий плен.
Что будет дальше, Йи даже представить себе не мог. Никто по прежнему не говорил ни слова. Спрашивать «что мне делать?» казалось ещё более глупым, чем молчать, и Йи не издавал ни звука, надеясь, что ему всё же объяснят, что от него требуется...
Мир качнулся.
Весь мир.
Разом.
Йи громко ахнул: земля под ногами выписала сложный кульбит, так её ощущаешь, прокатываясь «колесом», когда её вдруг нет — и внезапно снова есть.
Горячая ладонь словно напитала своим жаром пальцы Дэя, и он ощутил, как пульсирует сердце в каждом пальчике... мир подёрнулся странной рябью, и похожей на ту шёлковую вуаль, в которой Дэй прятался от Лю Чу, и не похожей. Жар вокруг пальцев ослабевал, воин Тень таял в дрожащем мареве. Йи испугался, что сейчас останется совсем один среди странного небытия, и, не сходя с места, рванул за воином — прямиком в чёрную воронку ночных кошмаров, из которых ему улыбалась алмазными зубами звёзд нездешняя чернота.
А вот теперь голоса звучали где-то над ним, где-то рядом с ним.
Встревоженный — Алой Ленты:
— Это невероятно! Этого не должно быть!
Обескураженный, незнакомый, наверно, воина Тени:
— Клянусь, он сам! Всё сам! Я только подтолкнул!
Усталый и гордый — Учителя:
— Да тише вы, тише! Он приходит в себя. Йи Дэй, открой глаза!
— Хорошо, учитель... — еле слышно пролепетал мальчик, не понимая, зачем открывать и без того открытые глаза, он так хорошо видит эту алмазную, искристую, радужную черноту...
— Йи Дэй! Я не намерен повторять тебе дважды!
Йи невероятным волевым усилием всё же распахнул неподъёмно тяжёлые веки:
— Я... провалил... экзамен?..
Радостный смех взрослых ввинчивался в уши болью.
— Кровь! — ужаснулась Алая Лента, и Йи понял, что его держит на руках Учитель, что он несёт его...
— Мы в лазарет!
Глаза сами собой закрылись, и острозубая улыбка нездешней черноты вновь заискрилась под сомкнутыми веками.
Когда Йи окончательно пришёл в себя, Учитель рассказал ему, честно и без утайки, что с ним случилось на нежданном первом в жизни экзамене.
— Я почувствовал в тебе магию с того самого первого мгновения, когда впервые взял тебя в руки. Так опытный садовод чует дерево в крошечном семени, — говорил Учитель, и Йи не оставалось ничего, кроме как согласиться со старшими учениками.
Те называли Учителя Владыкой Небесной Флейты: восхищались не только боевым совершенством и мастерством палача, но и умением находить слова, меткие, как стрелы мастеров, лёгкие, как касание пушинки...
— Мы, палачи клана Звёздной Императрицы, носим звания «Хвост Скорпиона». Тебя же велено наречь Тенью Хвоста Скорпиона, Йи Дэй. Не сегодня и не завтра, но, как только твоё здоровье восстановится, я и Тени клана приступим к обучению тебя всему тому, что ты должен знать и как палач, и как Тень.
За дверью раздался громкий стон отчаяния, и Учитель повысил голос:
— Девять и две плети, Лю Чу. Утром, до завтрака, при всех учениках, при всех наставниках ты объяснишь, почему ты подслушивал, раскаешься и примешь наказание.
Учитель старался вести себя, как обычно, и всем казалось, что так и есть: строгий, знающий если не всё, то многое, справедливый наставник руководит процессом обучения новых мастеров клана. Мало кто, кроме Теней и уже закончивших обучение Хвостов Скорпиона, был в курсе бессонных ночей над книгами, картами, знал истинные цели дальних и ближних путешествий и мог бы хотя бы приблизительно предположить, какие выводы делал из своих наблюдений и размышлений Учитель.
— Мне кажется — и я бы очень хотел, чтобы именно казалось, но, увы, течение жизни подсказывает, что... — Учитель беседовал со Звёздной Императрицей всё в той же уединённой беседке в саду.
Близящееся к завершению лето охватило весь Циньан пламенем цветущих роз, азалий, хризантем, астр, утопило в ароматах мирабилиса, тимьяна. Можно было глотнуть воздуха и надолго умолкнуть, смакуя полутона и оттенки, и никто не осудил бы, потому что сложно нарушать эту мимолётную гармонию звуками человеческих голосов.
— Течение жизни подсказывает, что это — всего лишь затишье перед бурей.
Звёздная Императрица склонила голову в знак согласия. Осторожно коснулась кончиками пальцев руки Учителя. Яшмовые бусины прошелестели по шёлку и органзе вуали.
Учитель прищурился, ловя мерцание зелёных искр в глазах красавицы:
— Насколько я могу судить, в ближайшее десятилетие нам не грозит война. Извержение, выжженные поля, разрушенные поселения... мы, и Заклинатели, и культисты Воплощённого Зла, мы все вместе откапывали себя из-под пепла. А теперь словно медведица впала в зимнюю спячку. Неслышно родит, сквозь сон выкормит грудным молоком... армию.
Императрица закрыла глаза. Впрочем, почти сразу же открыла, вспомнив, что Учитель слишком внимателен для того, чтобы упустить из виду её контакт с Небесной ипостасью:
— Я знаю, что и мы не упустим шанса вырастить своё войско.
— Если у них будут зачарованные клинки, унесшие жизни Теней семь лет назад...
Учитель не стал продолжать.
После долгой паузы заговорила Императрица:
— Если в седьмую весну Воплощённое Зло ушло в Тень — кто знает, что мы противопоставим тем клинкам.
— Кто знает, — эхом отозвался Учитель, — кто знает, на чьей стороне те клинки окажутся.
Глава 18. Кто защитит охранницу
Чем старше Йи становился, тем чаще Учитель брал его с собой в Циньдар. Мальчик радовался: там с ним говорила Яшмовая Тётя — он благоразумно больше не называл её так вслух — она загадывала ему такие красивые загадки! Разгадать некоторые не получалось, как ни складывай мозаику слов, но в этом и была их главная прелесть. И Учитель этому радовался.