Вполз ко мне под шелка одеял.
Я же лишь улыбнулся… Сегодня для всех
В сердце радости я пожелал2…
— Йи!.. — негодующе топнула Гэнгти Тшу — и толстые нити, скрепляющие лаковый верх туфельки с подошвой жалобно скрипнули.
О Небесная Императрица! Ты же видишь, как эти двое похожи на ссорящихся влюблëнных! Неужели те, чужие глаза не поверят, засомневаются…
— Ну пожалуйста, не злись! — Йи Дэй взял тонкие пальчики девушки в свои горячие ладони. — Это строки благословенного Сун Юя, поэма «Бессмертная Фея»… конечно, их написали не о тебе!
Гэн тихонько зашипела:
— А мог бы и соврать!
Йи даже отстранился от неё, не выпуская холодные пальчики из горячего плена:
— Вот ещё! Ты мне друг, а друзьям не врут!
— А кому врут?..
— Никому! — Йи вновь шагнул к напарнице.
— Ах, так?.. Значит, о чëм бы я тебя ни спросила, ты скажешь мне правду?
— Да. Или промолчу.
— Ха-ха! То есть, если я задам вопрос, а ты не ответишь, ты — соврëшь!
Странным образом традиционный костюм циньанской красавицы изменил до неузнаваемости движения Гэнгти Тшу, ничуть не поменяв манер общения. Наверное, вся эта сковывающая многослойность принуждала и гордо держать спину прямо, а плечи широко развëрнутыми, и переступать меленько, а не скакать… но ни мысли, ни бойкий язычок в шелка не затянули.
Йи покачал головой:
— Если я промолчу, я просто не скажу тебе правды.
— Ну ладно, — сменила Стальная Паучиха гнев на милость. — Как думаешь… долго ещё ждать?
Йи сверкнул неожиданно синим блеском глаз, тут же погасшим:
— Нас могут слышать лилии в пруду
И карпы, что проснулись невзначай.
И перепëлки, иволги в саду…
И дарит чаю горечь молочай,
Чтобы напомнить: сладость лишь на миг,
И та, поверь, горька для нас двоих…
Гэнгти Тшу протяжно выдохнула. Вот это она дала!.. Вот это ей ещё припомнит Дъи. Как хорошо, что в голове у этого парня хранится так много песен! Как хорошо, что теперь те, кто слышит из темноты их голоса, будут думать, что красавица ждёт начала «вешних утех».
Гэн очень нравилось, как Йи изображает персонажей, читая о них, но… но выясняя, скажет ли он ей правду, спрашивать она собиралась совсем другое. Просто так устала ждать появления врагов, что само с языка скатилось… а тот вопрос, этот давным-давно зудящий в голове вопрос, он же ничего нового не выдаст тем, кто услышит. Скомандовала:
— Сядь рядом! — устраивая складки шелков на скамье. Как же циньанки управляются со всеми этими складочками.
Йи сначала помог ей стать живой фарфоровой статуэткой, оправив одежды, потом легко и изящно опустился рядом. Будь они в красном и золотом, точно можно спутать со свадебными фигурками.
— Ты что, ежедневно тренируешься ходить в традиционном?..
— Нет, Учитель посоветовал научиться, когда я ещё был совсем маленьким… ну, то есть, когда был моложе, чем сейчас, и я научился.
— Ясно.
Гэн казалось, она спросит Йи о том, что не в силах забыть, при следующей же встрече, но сколько их было, а вопрос так и не задан. И сейчас: сама потребовала говорить правду, он согласился… и что теперь мешает? Боится, что Йи промолчит?
Глубоко вдохнув, на выдохе все же решилась:
— Почему ты при первой встрече назвал меня Зэнзэн?
Йи молчал так долго, что Гэнгти Тшу начала смиряться с тем, что правда ей недоступна. Но ученик палача просто подбирал слова:
— Иногда я вижу странные сны. Я видел сны о том, как красавица из Заклинателей и дракон из Водных полюбили друг друга, а глава клана драконов повелела стереть поселение Заклинателей с лица земли. Я часто видел это, видел красавицу Зэнзэн… ты очень на неё похожа.
Гэн закрыла глаза:
— Так просто! Видишь сны… а я же…
Нет. Сказать сейчас «Я тебя чуть не убила» — опасно. Словно само это слово призовëт к жизни беду.
Беда в эту ночь шла путями, на которых её, казалось, и не ждали.
Ночная темнота стучала сердцами десятков людей. Йи догадывался, где скрываются Тени. Не вникал в перемещения Правой Руки Ночи.
Он дал Яшмовой Тëте понять, что услышал её, когда она приказывала бежать от опасности, но благоразумно не подтвердил, что будет прятаться.
Лучше принять бой, тем более, Йи не один: пусть Гэнгти Тшу не завершила обучение, но так и он сам не то, чтобы палач, ещё даже оружия не получил.
— Месяц там чистым своим сияньем
Деревья открыл во мгле, — что-то было не так, но Йи продолжал петь:
— Я незаметно дошел до места,
Где небо лежит на земле3…
Не умолкая, Йи поднялся со скамьи, потянул на себя за руку Гэнгти Тшу. Да, это был тот момент, когда тело начинает действовать ещё до того, как разум успевает оформить связную мысль. Потом. Всё потом. Это же он сам додумается, что приказ Яшмовой Тёти покинуть поле боя ещё до начала боя — расчистка пространства для тех, кто сторожит его в этой ночи.
Он заметил сначала «лишнюю стрелку» на часах, потом «новую трещину» между камнями на стене. Успел подумать о Тенях — их там не было — о Правой Руке Ночи — но их сердца бились в другой стороне, а биения сердца этого создания Йи не слышал.
Змея? Яогуай4?..
Гэнгти Тшу проследила его взгляд, и они оба замерли. Перед ними серебристой змейкой, сухопутным карпом на камнях извивалась жемчужная зверушка из детской, такой недавней мечты. Замедляла мысли. Призывала не спешить, подойти ближе... Разве могла она быть опасной?..
Цепной нож скользнул Гэн в ладонь из рукава.
бегите! — рявкнула Кусака. — я двух глупцов спасать не нанималась!
Йи ахнул, стряхивая наваждение. «Зверушка», хохолок на макушке выбирающегося из-под земли монстра, больше не имел ничего общего ни с какими мечтами. Утробный рык, приглушаемый камнями брусчатки, становился всё громче, камни под ногами завибрировали. Гэн крикнула:
— Подземный Осьминог!..
Наставница Дъи рассказывала недавно, какими тварями кишит вода наводнений, как Заклинатели сажают их на цепь рядом с водными источниками, неужели эту гадину здесь заперли, чтобы она...
Йи не собирался ждать, пока тварь выберется наружу, схватил Гэн в охапку и шагнул в Тень. Гэнгти Тшу глянула на ухватившие её... руки? Лапы! Нечеловечески длинные чёрные пальцы в чешуе и с огромными острыми когтями! — и завизжала.
Её визг и по ту сторону реальности ввинчивался в уши пыточным буравчиком.
Йи шатнулся, выходя из Тени, не выпуская из рук визжащую Гэн — у красавицы истерика, в её голову успели пролезть щупальца демона-осьминога? Нельзя отпускать! — а ей как раз хватило сил справиться с первым потрясением и заорать внятно и осмысленно:
— Я убью тебя! Убью! Убью!
Она извивалась в его руках, снова человеческих, бледных, пыталась вспомнить, чему её учили, перехватить удобнее цепной нож, вспороть брюхо чудовища — но рядом стоял человек в чёрном, ученик палача, а лиандао привыкла справляться с юной хозяйкой, пустила ей кровь. Алые пятна поплыли по светлой ткани, чернея на глазах. Гэн не оставляла надежды освободиться из вовсе не «вешних» объятий Йи, однако силы были не равны. И всё же, если бы девушка вняла уговорам — так может, её наставницы знают, что это нечеловек и специально дали ей такое ответственное задание — если бы сумела быстро успокоиться, это была бы не Гэн.
— Что случилось? Мы живы, нам больше ничего не грозит... — как будто сам себе шептал Йи. — Сюда это не доберётся... что с тобой?..
Гэн колотило. Она потихоньку успокаивалась, но...
— Ты чудовище! — оттолкнула она, наконец, Йи.
Лиандао осталась у него в руке.
— Ты — чудовище, — повторила Гэнгти Тшу. — Отдай мне мой нож.
не отдавай, она ещё невменяемая, в отчаянии себя прирежет! — искренне радовалась Стальная Женщина. Уши Гэн краснели. Даже в свете далёкого уличного факела было видно, как её лицо наливается кровью, вопрос только, от смущения или от ярости.
Он! Он — монстр! Он только что пел ей песни о любви мужчины к женщине! А ей нравилось.