Йи знал, что это тоже экзамен, но не понимал, что может зависеть от него — сейчас. Он видел в прошлом году, как один из парней, едва заметив одну из дагъен в лаковых ножнах, радостно воскликнул: «Юуми1!» — и Мастер Оружия взял тот меч с подушки, все опустились на колени, соглашаясь с волей Небесной Императрицы, и парень смог взять в руки Стальную Женщину. И Мастер Оружия говорил древнюю формулу принятия крови и стали...
Если бы Йи позволили, как в прошлые посещения Оружейной Палаты, пройти теми галереями, по которым три года назад впервые провёл подмастерье и в которые после сбегал он сам, он бы уже нашёл её. Её, Ша. Стальную Женщину, что лукаво улыбнулась ему колыханием алой кисточки. Он бы нашёл её и принёс Мастеру Оружия, чтобы просить разрешения... непонятно, правда, на что, но вместе бы как-нибудь разобрались. А он шёл вместе со всеми в торжественный зал. Там на подушках лежали рядами мечи, и Дэй не чувствовал, где же Ша.
Торжественно сверкали остриями шипов изогнутые дао2. Ветер играл кисточками длинных цянь3и коротких дагъен... ни одна из которых не была Ша!
Молодые парни, когда их называли по имени, выходили по одному, принимать в дар оружие, и всё холоднее становились руки Йи.
Взгляд скользил по лицам собравшихся в зале мужчин и красавиц, детей и юношей, чей срок ещё не настал. Учителя среди них не было, да и того Мастера Оружия, к которому Йи пришёл бы с вопросом о цене меча, тоже... что делать, как быть... так не хотелось ломать церемонию!
Он не мог, не имел права принимать другой, чужой меч.
Голос Мастера Оружия раскатился над толпой счастливых молодых людей и гостей праздника:
— Йи Дэй!
Всё. Так и кончается жизнь.
Йи знал, что должен подойти к Мастеру Оружия, опуститься на колени, склонив голову, поблагодарить, забрать меч...
У Мастера в руках красовалась изогнутая, с широким концом дао. Сверкающая. Почему-то Дэй знал её имя так же, как знал имя Ша — словно оно всегда было в его памяти. Блеск шипов по вогнутой стороне, искры на выгнутом лезвии словно поддразнивали Йи: ну же, давай, забирай меня! А что, мы поладим, ты подрастёшь, приучишь ко мне своё тело, и я постараюсь служить тебе верой и правдой, никогда не напомню, что свою первую женщину ты бросил...
Йи качнулся, не понимая, шагнёт ли вперёд, к чужому мечу, или отшатнётся назад, в Тень...
Тень! Не назад, нет, вперёд, только вперёд, одним долгим шагом, но сразу за спину Мастеру Оружия, сразу туда, где уже ждёт Новый Канг с понимающей улыбкой... разговаривать здесь, где за радужной плёнкой замирал на медленном выдохе весь мир, было невозможно, но жест «следуй за мной» Йи знал с семи вёсен.
Канг уводил его из торжественного зала. Канг выводил его смежным путём сквозь стену. Йи запоминал, что и как он делает, понимая, что может никогда так и не научиться этому действию.
Шагнув из Тени, Канг преклонил колено перед Учителем.
Йи, не смея верить своим глазам, смотрел на него, падая на колени в одуряющем бессилии — и опускал взгляд.
Дэй испортил церемонию. Дэй сломал свою жизнь. Лучше бы он работал писарем до семидесяти лет... но то, что Ша никто не забрал у Мастеров за прошедшие со дня их знакомства три года, ещё не значит, что она ждала бы его и дальше.
— Кстати, Циньхуа4, Сверкающая, тоже не отказалась бы стать его Стальной Женщиной!
Йи показалось, он оглох. Не может быть, чтобы так спокойно, с таким непередаваемым теплом в голосе Мастер Оружия говорил о той дао и... о нём ли, неясно, видимо, здесь есть кто-то ещё. Да, есть Канг... нет, Канга уже нет, вернулся в Тень, на церемонию. Йи Дэй не был последним из получающих оружие, а Тени хранили покой там, где могли разглядеть беду раньше, чем она пришла бы в видимый всем мир.
Дэй никак не мог отдышаться, никак не решался поднять глаза. Разглядывал расшитый золотом подол плаща Мастера Оружия, первозданно-чистый, чёрный подол плаща Учителя...
— Дао? Это интересно! Как правило, к нам идут цянь, редко дагъен, и ни одна из дао на моей памяти не изъявляла желания стать оружием палача.
В голосе Учителя не было ни злости, ни раздражения.
— Да они вообще людей не очень любят! — голос Мастера Оружия лучился добродушием.
Йи всё же поднял голову — и увидел, что Учитель протягивает ему руку.
О нет. Он быстро поднялся на ноги, с благодарностью поклонился Учителю.
— Дозволено ли будет спросить...
— Йи Дэй, ты ничего не испортил и не сломал. Успокойся. Я хочу просить у тебя прощения.
Воздух отказался входить в грудь. Учитель — просит прощения у него. Второй раз. Нет, это сон...
Отбросив кисею облаков, солнце светило в спины Учителю и Мастеру Оружия, мешая Йи рассмотреть их лица, но голос Учителя, серьёзный, спокойный и с едва заметной нотой вины, не оставлял ни тени сомнений.
— Прости эту нелепую шутку. Я не мог поверить, что ты настолько серьёзно отнёсся к выбору оружия. Вернее, что она выбрала тебя.
— Они любят его, Учитель! — рассмеялся Мастер. — Ему не поверил, мне верь. Циньхуа у меня тоже пятый год без хозяина, ни с кем общего языка не находила, а гляди-ка. Этого увидала и уже успела порезать того Мастера, что вёл церемонию, обиделась, небось, что Йи не отдали, а попытались всу... кхм... вручить следующему за ним...
— А где... — хрипло заговорил Йи, понимая, что говорит что-то не то. — Учитель! Я не обижен, я просто... где Ша?
Йи по-прежнему не чувствовал её, но почему-то казалось, что она где-то очень-очень близко.
— Здесь, — улыбнулся Учитель, отстёгивая от пояса чёрные кожаные ножны с затейливым тиснением; на рукояти алая кисточка на хитром замочке — такую можно отстегнуть в бою, сбивая внимание противника. — Здесь.
Йи бесшумно преклонил колено, принимая в руки вожделенную тяжесть Стальной Женщины.
Без ножен весь её вес стекался к рукояти. Йи казалось, что, наверное, он, и правда, умер там, на церемонии дарения оружия, чтобы теперь заново родиться в прикосновении губ к прохладному клинку. Красная кисточка игриво трепетала в струях ветра: вот ты и дождался, вот ты и нашёл меня, Смерть, что теперь, что дальше, готов мне отдать ещё чью-то жизнь, кроме своей?
— Хватит тебе моей, — тихо шепнул Йи.
А вот так, наверное, сходят с ума. Начинают говорить с оружием, и всё.
— Я тоже её слышу, — склонился к нему Мастер Оружия. — Не волнуйся, ты со временем привыкнешь. Не каждый меч — истинная Стальная Женщина, но каждая Стальная Женщина, если признает себя твоей, будет служить тебе верой и правдой... ты подумай о Сверкающей. Жаль, если ей придётся и дальше лежать здесь, ожидая судьбы.
— Но Ша...
По лезвию скользил солнечный свет. Казалось, он течёт медовыми каплями вдоль ребра к острию. В этом золотом свечении Йи чудилась гордая улыбка: я твоя с самого рождения — твоего, моего, я с тобой все последние три года, я такая же, как те мечи, с которыми ты учился боевым приёмам, нам не нужна даже церемония единения крови и стали, а дао... пусть. Пусть будет. Мы примем её в нашу семью...
Мастер Оружия поцокал языком:
— Ну ты гляди-ка!
Учитель не был Мастером Оружия, он не мог слышать чужих Стальных Женщин, но опыт жизни подсказывал ему, что могут значить игривое восхищение Мастера и жарко пылающие щёки Йи.
Стальные Женщины Йи подружились молниеносно, в тот же день.
Йи засыпал в обнимку с ними. Просыпался раньше, чтобы успевать делать те упражнения, которые показал Новый Канг. Выходил в свободные часы на тренировочную площадку — и Новый Канг тут же разнообразил отдых молодёжи тренировками боя на двух мечах разной конфигурации.
— Пара одинаковых мечей в бою — это просто. Пара совершенно разных мечей при должном умении может дать хорошее преимущество, — говорил Канг юношам.