И показывал, и становилось ясно, где молодая поросль, а где мужчина.
Новые мечи Ксиабо оказались парными дагъен, Лэя дождалась дикая цянь Пейжи85.
В один из дней нежданная гроза, налетевшая от Крокодилового хребта, разогнала молодёжь по зимним тренировочным залам и крытым галереям. Друзья решили переждать её рядом с домом целителей. Там для выздоравливающих выстроили просторные залы, широкие веранды, рядом с которыми дети клана каждую весну рассаживали красивые растения. Буря, как могла, перемалывала цветник жерновами ветра и тяжёлых капель, но в глубину веранды им тяжело было долетать.
Лэй, любуясь усеянной жемчужинами брызг паутиной на резной раме — кроме целителей никто не давал столько воли паукам — вдруг что-то вспомнил:
— Йи, вот смотри, Ша — твоё оружие по рождению, Циньхуа — оружие после рождения, а оружие до рождения у тебя есть? Было бы, и ты был бы легендой!
— Это тебе уже подмастерья оружейников разных оружейных сказок нарассказывали? — заинтересовался Ксиабо.
Йи попытался сделать вид, что не расслышал, но Лэй не привык так просто сдаваться.
— Нет, ты что, мне вообще предложили ещё раз подумать как следует, а действительно ли я хочу быть Мастером Оружейником! А про трёх Стальных Женщин, одна из которых у мужчины появляется до рождения, вторая при рождении, а третья после него, мне рассказывал дедушка. Так что, Йи? Как у тебя с оружием, которое родилось раньше тебя, но назначено тебе? Или Ша и есть оно?
Дэй вздохнул, протяжно и грустно, и попробовал отклонить тему:
— А что значит, быть легендой в таком случае, когда есть и то, и другое, и третье?
Лэй решил, что готов идти и долгим путём:
— Дедушка говорил, что такой мужчина может стать бессмертным в боях...
— Неуязвимым? — восторженно протянул Ксиабо.
— Что ты, вполне уязвимым, но его Женщины встанут на его защиту и не дадут противникам нанести смертельный удар... неуязвимость не подарят, но и ничего страшного со своим мужчиной сделать не позволят. А такой мужчина, которого невозможно убить в бою, непременно войдёт в легенды! Вот только редко такое бывает, чтобы одному человеку сразу столько Стальных Женщин досталось. Я почему спрашиваю, вот — две-то у тебя уже есть. А может, где и третья! Или третьи. Оружие бывает и парным...
— Вряд ли, — сделав вид, что усеянная каплями паутина куда интересней всего прочего, Йи отвернулся от друзей.
Он отчасти был благодарен Лэю, потому что сразу понял, на что тот и так и этак пытается намекнуть второй день подряд: Полдень и Полночь, волосяные клинки, кулоном болтающиеся на шее Лю.
Они же, и правда, то оружие, что появилось у Йи ещё до того, как он родился.
А ведь заманчивая, как ни крути, перспектива!
Ша скромно молчала, тогда как Циньхуа прям-таки вибрировала предвкушением крови: хорошо, не убить, порвать, порвать руки той жадной твари, что тянется к чужому, порвать, порвать лицо ей, чтобы каждый раз в зеркале видела урок, чужое нельзя брать!
Громы и молнии мерцали и гудели где-то вдали, на пути к Сигуану. Ливень стихал. В лазарете у целителей было пусто, а сами они под непромокаемыми плащами ушли в сторону кухни.
Йи Дэй проводил их взглядом и принял решение:
— Ксиабо... Лэй... я и Ша знаем, что родились на свет в один и тот же день. Циньхуа появилась значительно позднее. Но есть ещё Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Полдень и Полночь. Я... я, наверное, узнаю о них больше, когда возьму в руки, пока же знаю только то, что они появились на свет задолго до моего рождения. Возможно, задолго до рождения моего... отца.
Обозначить как-то ещё ту пропасть времени, которая разделяла его и волосяные клинки, у Йи не получилось.
Выговорить слово «отец» вслух почему-то оказалось непросто. Хотя, казалось бы, что такого, у каждого из ныне живущих есть родители. Кого-то они растят в любви и ласке — вон тот же Лю, мама чужим в его сторону дохнуть несвежим не давала. Но Йи... если его отец был палачом, неужели так сложно было сделать всё, согласно правилам и не оставить за собой следов? А если он не был палачом... Дэй понимал, что вряд ли когда-нибудь узнает, кем были его родители, и утешал себя только тем, что не мог думать о них иначе как в прошедшем времени: может быть, они давно уже поступили в распоряжение Небесной Канцелярии.
— Мне точно неизвестно, каким образом Полдень и Полночь попали к Лю Чу...
Ксиабо с глухим рычанием вторя рокоту дальнего грома поднялся со скамейки:
— Я убью его, сам!
— Нет. Сядь, пожалуйста... — Йи взял друга за руку. — Сядь. Послушай. Я уже пытался рассказать это Лэю... не рискнул. Расскажу теперь вам двоим. Я вижу сны.
Друзья уже знали: Йи не часто, но очень метко видит сны, которые непременно сбываются, стоит только им повториться, а Йи вспомнить, что он уже видел такое. Так случилось, когда Дэй увидел приезд в клан посланника от горных драконов — правда, так его сам и не увидел, был вызван в Столицу, — так было, когда ему снилось, что все экзамены по истории перенесут с весны на осень, потому что тяжело заболеет наставник...
— Я вижу сны. В них вижу Лю... это же он нашёл меня, ему было всего семь лет, а клинки... я же не знаю, где они были. Но теперь во снах вижу Лю, свои руки... в них — Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Мы... убиваем Лю. Я не хочу его убивать, но видел это уже столько раз, что...
Оказалось, это так просто — открыть душу тем, кого можно назвать братьями.
— А сон про то, как Лю натянули на голову мешок и долго-долго пинали по пустырю за садом — не снится? — осторожно уточнил Ксиабо. — Пусть приснится, что ли. Хотя, это всё сбудется по-любому. Уже сегодня...
1
yù,yù — Юуми, нефрит
2
Дао — меч-оружие с ножом с однолезвийным лезвием
3
Цянь, иск. «цзянь», китайский прямой меч, в классическом варианте с длиной клинка около метра, но встречаются и более длинные экземпляры
4
shǎnshǎnfā guāng, Циньхуа, Сверкающая
5
Пейжи — Восхищёная радугой
Глава 42. Татуировка не по чину
Незаметно Йи стал не только отдыхать со старшими учениками, но и посещать с ними вместе занятия. Наставники радовались: мальчику было интересно абсолютно всё!
Жарким летом начались каникулы — а в кланы пришли Мастера Татуировок.
Каждому живущему в Циньане, будь то мужчина или красавица, Небесная Императрица назначала его личный узор на теле. Иногда он подтверждал выбор человека или выбор, сделанный за него другими, но иногда в корне менял.
— Мой прадед был целителем, — поделился Ксиабо. — И дед стал целителем. И его приняла в мужья целительница, и все были уверены, что их дети тоже станут целителями. Но моего отца, конечно, растили, как целителя — а Мастер Татуировок подарил ему не полынь травника на лопатки, не змей хирурга на запястья... и даже не жабу повитух на лоно. Щит пехотинца между ключиц! И тогда моему отцу, наконец, позволили всецело посвятить себя боевым искусствам. Я тоже хотел бы стать воином — полагаю, мои дагъен свидетели, что из меня вышел бы не самый плохой разведчик... но я жду, какое направление подскажет мне Мастер Татуировок.
— А я даже как-то не задумывался, каким знаком меня одарят, — улыбнулся Лэй. — Мастера-оружейники все носят цветы — розы, шиповник, чертополох...
— О, у вас есть варианты! — изобразил восторженную зависть Йи. — И только мне, как палачу нашего клана, положен хвост скорпиона поверх позвоночника.
Хвост скорпиона носил Учитель. Хвост скорпиона подарили Лю Чу, хоть на теле полудемона татуировки и не задерживались. Этим знаком отмечали всех палачей Зимнего сторожевого клана. В Весеннем и Осеннем набивали пауков, лапами поверх рёбер. А в Летнем, приморском, кракена между лопаток.
— Ты так говоришь... — задумался Лэй, — словно не хочешь этого знака отличия?
— Знака принадлежности, — вздохнул Йи. — Мне кажется, пока на моём теле его нет, у меня ещё есть шанс не быть палачом.