«Ты — чудовище», — сказала Йи Гэнгти Тшу, когда допела исцеляющий призыв Маомао, и он пошевелился и застонал. От её глухого речитатива наполовину состоящего из звуков, не имеющих для Дэя никакого смысла, даже у него оставленные чëрным драконом раны переставали кровоточить. «Ты чудовище, — ей нравилось повторять это снова и снова, — и когда-нибудь я найду способ убить тебя. Но пока одно из моих заданий — тебя оберегать. Так что не зазнавайся…»
Йи даже и не думал. Благодарственно поклонися, предложил помощь в приведении в порядок одежды и причëски — получил в ответ согласие.
Пока длилось сражение-покушение, пока лечили кота, пока искали место, где Маомао сможет лечиться и выздоравливать, начался рассвет.
— Я тебя не сдам, — серьёзно пообещала Гэнгти Тшу. — Раз никто из стражей не явился на шум, а шумели мы изрядно, я никому ничего не стану говорить, что ты — кошмарный сон. Они же мне не говорят, чем все так сильно заняты в последнюю неделю…
— Войной, — сказал Йи — и сам удивился, что сказал это.
Гэн тоже удивилась, молча вопросительно вскинула брови.
Йи вздохнул, словно слыша её насмешливое «и кто ж тебе такое сказал?»:
— Мне никто так не говорил, я так сам догадался. Вот понимаешь, это чудовище сегодня ночью, оно шло за мной, оно пахло кровью и ненавистью только ко мне. Но то, что нас окружает, не имеет к нему никакого отношения. Последнюю неделю мы живëм как под водой… в такой концентрированной ненависти сразу ко всем. Учитель думает, что это готовится прорыв из Диюя.
Гэн тряхнула головой:
— У нас есть, чем их встретить!
— У вас — у Заклинателей?.. — Гэнгти Тшу заалела щеками, Йи умиротворяюще с извинениями поклонился. — Так они все не на нашей стороне. И есть ещё Ждущие Пробуждения. И Сигуан, весь, вся его армия… а их Заклинатели перебираются к нам. Я думаю, что это очень похоже на войну Золотых Акаций, триста лет назад, как её описывают в летописях.
Гэн снова тряхнула головой, мысли в ней вились, как чаинки в струе кипятка. Она тихонько подсказала:
— И войну Зимней и Летней Вершин…
— Да, — кивнул Йи. — И я чувствую, что нарыв не просто готов прорваться, а уже истекает гноем.
— Фу! — скривилась и замахала руками Стальная Паучиха. — Мерзость какая! Вот не умеешь ты сравнения подбирать!
— Так это не сравнение, это описание процесса.
Они нашли «своих» сразу же. Мало того, что Йи слышал много знакомых голосов едва ли не из-за городской стены, так ещё и флаг со скорпионом над палаткой: больше всего вступающих во взрослую жизнь набралось у палачей.
Палатки для Ростков расположили полукругом, огораживая зону испытаний. Народу набралось очень много — не только клан Нефритовой Богини вёз своих подросших в Циньдар.
В низинах стоял туман. И он нервировал Йи.
Воздушные змеи над стеной, акробаты на ходулях на стене и на поле испытаний, четыре, по числу времён года, помоста, чтобы не затягивать экзамен на трое суток... На них уже установили пыточные орудия, ткацкие станки, поварские столы; помосты медленно вращались, показывая, какими профессиями наградят вступающих во взрослую жизнь — всё рассеивало напряжение готовящихся к экзамену, прикрывало собой ощущение злобного взгляда в спину. Сегодня оглядывались многие.
О том, что скоро всё начнётся, сказало появление танцующих драконов.
Конечно, это были костюмы для танца, их выносили на шестах молодые драконы-оборотни в человеческом обличье. Гигантские «гусеницы», составляющие тела, из двадцати семи и двух сегментов каждое, огромные богато украшенные камнями головы, появлялись одна за другой. Первой вышла та, что представляла Водный клан. Она собрала в себя все оттенки голубого и синего цветов, перламутровые окантовки, как барашки на волнах. Второй появилась серо-стальная с белоснежным, от клана Горных, и третьей выбралась из ворот зелёная с коричневым, от клана Лесных. Сначала все три «дракона» исполнили по очереди каждый танец своего клана, а после юные драконы-оборотни явно не первый раз сплели своих «драконов» в один большой коллективный танец.
Толпа аплодировала!
Гэнгти Тшу уже успела убежать на поиски Чинь Хуа: «Ты же всё равно сегодня ещё не проходишь испытание, встретимся за столом». Лэя зазвали в палатку Оружейников, Ксиабо выступал с борцами перед посвящением в пастухи, изображал вола, и его забрали к соседней платформе.
Лю Чу, воплощение канонов мужской красоты, появился как из-под земли рядом с Йи — а может, и реально из-под земли:
— Страшно, гадёныш? Как ты помято выглядишь! — его голос источал буйную смесь презрения и жалости. — А у меня, между прочим, сегодня праздник. А это, между прочим, должно и твоим праздником стать. Я буду отныне палачом и, уверен, не останусь в клане Нефритовой Богини. А ты бы мог ради такого случая хотя бы в чистой одежде прийти. Чем от тебя так воняет?..
Йи не ответил. Ему хватило одного взгляда, пристального, как за мгновение до ухода в Тень, чтобы отступить на шаг подальше от Лю: идеал красоты на самом деле выглядел удручающе. Под нездоровой на вид кожей словно перекатывались клубки червей. Йи решил не вступать в диалог. К тому же, Драконий Танец завершился, и Алые Ленты Охранных кланов вышли на помосты, вызывать первых испытуемых.
В их числе оказался и Лю Чу.
— Не грусти, малыш! — помахал он рукой Йи, легко и непринуждённо запрыгивая на помост без лестницы.
Учителя Йи не видел. Обычно наставники сопровождали Ростки до завершения экзамена, но... Учитель, вероятно, сейчас рядом со Звёздной Императрицей. Почему Йи так решил, непонятно.
На всех четырёх платформах испытуемые приступили к экзамену.
Устная часть его была по сути ритуалом, своего рода клятвой принять дарованное Небесной Императрицей и с честью прожить всё, что вписано в Небесные Скрижали.
А вот практическая… да, по сути, тоже ритуал! Полностью завершали свою работу по сложным заданиям одни повара — их экзаменационные ответы сразу же уносили на общий стол. Прочие получали те задания, которые не растянут церемонию на трое суток. Так, палачам дозволяли наказывать драчунов, пьяниц. Изменников выводили к последним экзаменуемым — им полагались несколько суток в тисках или в чехлах, и оценивалась только скорость и качество процедуры.
Повар уверенно рубил овощи, жарил их, раскатывал тесто, размалывал орехи, чистил карпа — ни баоцзы на завтрак, ни «чëрная хризантема» на ужин не терпят суеты — но требуют скорости.
Портной делал замеры, составлял фасоны, раскраивал ткань.
Художник разводил краски, грунтовал холст, готовил кисти…
Лю уверенно наказывал дебошира.
Йи всматривался в лицо Алой Ленты, что отдавала команды. Оно было таким знакомым… ему не хватало яшмовой кисеи, закрывающей от порчи и сглаза, как у…
«Звёздная Императрица!» — Йи успел остановить слова на пути к воле.
То-то он удивился, что хозяйка праздника на праздник не явилась!
На платформе слева экзамен сдавал музыкант, флейта исполняла заказы Алой Ленты клана Зимней Свечи, музыка, светлая и чистая, звенела над полем песней жаворонка.
Платформу справа курировала Алая Лента клана Нефритовых Скрижалей. Там как раз бил копытом «ездовой вол» Ксиабо.
— А теперь, Лю, освободи жертву, — попросила Звëздная Императрица. То есть, Алая Лента.
Но Лю только вошëл в раж.
Он догадывался, что приказ закрепить дебошира на посыпанном солью пыточном столе после десяти ударов кнута был продолжением мягкого внушения мужчине, но — как же так? Такой куцый экзамен!..
— Что значит, освободи? — вкрадчиво поинтересовался он, обходя по кругу стол, беря баоцзы со стола у повара, прикасаясь к дебоширу. — А если я скажу — нет?
Йи почувствовал, как с неба осыпается штукатурка. Вот, Гэн права, он не умеет своими словами описывать происходящее!
Лю между тем спокойнëхонько затянул на шее мужчины удавку:
— Палач здесь — я. Я — гуужи шуу! Привожу в исполнение наказания. Я — ченгфа жи, каратель, несущий возмездие! Смерть или жизнь, решать мне!