Вот фрагмент интервью Б. К. С. журналу «Йогасара» (август, 1994): «Нужно уметь ждать. Я сам встретил множество препятствий, но никогда не прекращал своей практики, в то время как другие отступались, хотя мои физические данные изначально были слабыми, и среда, в которой я жил, неблагоприятной. Если я смог продолжать (заниматься йогой. – В. Б.), вы сможете тоже. Именно в этом смысле надо понимать усилие. Не нужно воображать, как делают некоторые, что для максимального результата нужно минимальное усилие. Это верно для меня, но не для вас. В отличие от вас я могу выполнить Уттанасану (стр. 84, иллюстрация No 48 русского издания “Прояснения йоги”) или Саламба Сиршасану (там же, No 184, стр. 174) без какого-либо напряжения. Я не только достигаю максимального результата, но мои усилия по сравнению с вашими – минимальны. Но когда я начинал, мне действительно требовалось побеждать себя, чтобы направить все усилия на практику. Усилия стали естественными, и в этом состоянии природного существования развивается спокойная сила, которая представляет собой мир полного расслабления. Не забывайте, что расслабление не имеет ничего общего с обрушиванием...»
Утверждение Б. К. С. «...Если я смог, вы сможете тоже» не выдерживает критики. Генетические исследования показали, что население Индостана делится на две основные группы, в генокоде одной из них есть участок, обеспечивающий аномальную (по европейским меркам) мобильность опорно-двигательного аппарата. То, что дано природой, не достичь никакими тренировками. Когда гибкость потенциально заложена, развить ее – не такая уж и проблема. И те многочисленные травмы, которые получал юный Айенгар в процессе занятий у Кришнамачарьи, говорят либо о плохом присмотре со стороны гуру, либо о чрезмерной спешке при освоении сложных асан. Что же касается здоровья, то степень гипермобильности тела с ним никак не связана, я встречал исключительно гибких людей с очень плохим здоровьем, иногда сама гибкость является болезнью.
Итак, выполнить асану грамотно – значит просто сделать ее так, как она сегодня получается – и только, без желаний, старания и каких-либо ухищрений. Если в отношении собственного тела есть умозрительные варианты подгонки под какой-либо образец – все они ошибочны. Это знали уже в древнем Китае, эпоха Сун оставила притчу о нетерпеливом крестьянине, недовольный медлительностью роста злаков, он тянул их за стебли до тех пор, пока не выдернул из грядки («Общество и наука на Востоке и Западе»).
Полная ментальная релаксация – непременное условие успеха не только в Хатха-йоге, но и в самьяме. Данное условие – торможение обычной динамики сознания – является решающим!
Работы Бихарской школы (до 1983 г.), неизменно подчеркивают: основа йоги – глубокое расслабление, неизвестное европейцам, именно ему следует обучать в первую очередь. На мой взгляд, ССС тем и велик что, представляя тантрическую ветвь йоги, он, в отличие от прочих, обозначил решающую роль глубокого расслабления в любых психотехниках, не говоря уже об асанах.
Рассмотрим исполнительский алгоритм Пашимоттанасаны, применимый также ко многим позам на растяжку, гибкость, и скручивание. Итак, я уселся на коврик, вытянул вперед более или менее прямые в коленях ноги, закрыл глаза, взялся руками за ступни (если это возможно, если нет – перекинул за них кольцо из ремня и зацепился за него), полностью расслабил тело. И наблюдаю, как туловище медленно и самопроизвольно (под собственным весом) подается вперед и вниз, спина сохраняется при этом (если это не вызывает неудобства) относительно прямой. Вскоре гдето, неважно где – в пояснице, спине, подколенных сухожилиях, суставах бедер – появляется локальное ощущение, это обозначился рубеж, перед которым, точнее – на касании к которому движение следует остановить. В неподвижности я продолжаю отпускать сознание и тело, и самопроизвольное оседание туловища дальше, к прямым ногам может продолжиться, ощущения как бы отступают, а я, отпуская туловище для дальнейшего движения вперед и вниз, держусь перед границей возникновения ощущений. Если граница перестала двигаться либо не двигалась изначально, я просто замираю в таком положении и отключаюсь почти полностью, оставаясь в конечной (на сегодня) форме асаны. Комфорт, полная физиологическая и ментальная тишина, а также отсутствие каких-либо ощущений в теле – вот что имеет место быть. Как только где-то комфорт нарушился и где-то что-то начало возникать (нарушилась однородность восприятия тела) – асана закончена и из нее следует выйти.
Такое развитие событий самое грамотное и безопасное во всех отношениях. Однако есть люди, тело и конституция которых позволяет не останавливаться перед ощущениями от формы, а своеобразно «работать» с ними входя в них. В этом случае человек наклоняется вперед до появления слабого ощущения растяжки в подколенных сухожилиях – в той же Пашимоттанасане.
И остается в неподвижности с этим ощущением. Через какое-то время оно растворяется и можно согнуться чуть дальше, как бы «выбирая слабину». И так может повториться несколько раз, пока вы не упретесь в ситуацию, когда ощущение больше нерастворимо. Тогда следует отодвинуться назад, чтобы из него выйти, и остаться в асане на грани касания к нему, о чем было сказано выше.
Утыкаться в границу, на которой возникают ощущения можно и в разных местах. Например, вы дважды растворили ощущения под коленями, а на третий раз оно возникло в пояснице и не больше растворилось. Так или иначе, дальнейшее усиление (усложнение формы) прекращается по одному, первому же месту появления ощущений, где бы они не возникли!
Вот, собственно, и вся премудрость практики асан – два исполнительских варианта. Но если учесть что у одних людей ощущения бывают текущие – тогда всё ясно и замечательно, а у других – отложенные, когда неприятность в теле от сегодняшней практики проступает назавтра, то приходится признать, что всё далеко не так просто, как кажется. Бывает и так что гибкость прекрасная, но пользоваться ею нельзя, поскольку налицо травмы отдельных звеньев опорно-двигательного аппарата, с которыми и приходится разбираться. Можно ли выполнять асаны с болью? Мы уже знаем, что любая боль в йоге неприемлема, поскольку является прямым следствием нарушения ахимсы.
«Боль – психофизиологическая реакция человека на повреждающий раздражитель, вызывающий в организме органические и функциональные нарушения. Важнейший компонент боли – субъективные ощущения, носящие характер страдания» (БЭС, с. 77).
Боль – сигнал микротравмы на суставной сумке, мышечном волокне, сухожилии. После разового болевого проявления на его месте остается материальный след – микрошрам. Если систематически делать асаны через боль, возникает область, пораженная следами болевой «коррозии». Когда их количество достигнет критического уровня, возможны два сценария: либо вся упомянутая область воспаляется и я получаю вялотекущую хронику с двигательными ограничениями, либо возникает острая травма.
Бывают и казусы: выполняя однажды Паршва Пиндасану (No 270 «Прояснения...»), я непроизвольно дернулся от телефонного звонка, получив при этом растяжение межлопаточных связок и суточный болевой шок с температурой под сорок.
С травмами, полученными в неверной практике либо по воле случая, следует обращаться грамотно. Даже когда травма прошла полностью (зажила и «скрылась из виду»), это еще не значит что можно давать телу полную нагрузку. Напротив, с выполнением позы, в которой вы травмировались (как и всех прочих, в которых ощущалась боль), следует повременить еще столько же времени, сколько прошло от начала возникновения травмы до полного исчезновения болевого синдрома. Если этот принцип не соблюдать, велика вероятность рецидива, поскольку отсутствие боли и двигательных ограничений – вовсе не признак окончательного восстановления.
«Ни сидение в позе лотоса, ни стояние на голове, ни скашивание глаз на кончик носа не является йогой» («Гхеранда-самхита»).
Отечественные фанаты йоги, а я повидал их немало, всегда стремятся к убойной сложности асан, понятно, что без травм при этом не обойтись. В печально известном (по взрыву 1957 г.) и закрытом до сих пор ядерном городе вокруг НПО «Маяк» по сию пору обитает субъект по кличке Гуру. В юности, эпатируя окружение, он жевал стаканы, а потом, отслужив армию, фундаментально ударился в йогу. Гуру стоял на голове часами, прекратив это лишь после микроинсульта и отделавшись легким заиканием. Всё бы ничего, как говорят, мое повидло, хочу – ем, хочу – на асфальт мажу, если бы Гуру не подался в «учителя». И однажды, когда по его приглашению я проводил на «Маяке» первый (из двух) семинар, одна из учениц задала вопрос на консультации: «Скажите, что делать, если в результате занятий йогой возник варикоз?» Когда я изумленно спросил: «Что это за йога такая?!» – последовал ответ: «Да иногда Сергей Владимирович держит нас в каждой “стоячей” минут по двадцать...»