В песне Саньясина (тот, кто следует по духовному пути) говорится:
«Есть лишь Один, Свободный, Всеведущий и Сущий, без имени, без формы и без цвета. В Нем — Майя, которой снятся эти сны, а Он — Свидетель их, проявленный в виде природы и души. Ты — Тот! Знай это, смелый Саньясин, и говори: ОМ-ТАТ-САТ-ОМ!» Последние слова этой строфы, звучащие как припев ко всей песне, ко всей жизни Саньясина, означают: «Брахман — единственная Реальность».
Из трехсот тридцати миллионов индусов найдется ли хоть один, не слыхавший этих чудесных аккордов Бесконечного. Есть ли хоть один Йог под знойным солнцем Индии, который устоит перед волшебством этой вечной музыки Того, Чье Имя Ом и Чья Форма — Беспредельность. Все, что можно сказать об Абсолютном человеческими устами, заключается в звуках АУМ или ОМ.
Если мы обратимся к Упанишадам, то увидим, что здесь вопрос разрешается еще проще:
«В начале всего был Брахман. Он подумал о Себе: Я — Брахман. От этого произошли все вещи».
Созерцая Себя во всем бесконечном многообразии Аспектов, «сквозь складки покрывала Майи», он тем самым дает им всем относительную жизненность. Так появляется все неисчерпаемое изобилие имени форм. Но читаем дальше:
«И кто бы из светозарных так ни подумал, тот становится Им. Так же и с мудрецами, так же и с людьми».
Эти вещие слова указывают путь обратно — в Лоно Брахмана. Кто бы из существ ни подумал, в свою очередь: «Я — Брахман», — тот становится Им.
Таково дыхание Божественной жизни: все существа выдыхаются Им, рождаясь от Одной Его Мысли, и затем каждое существо возвращается, вдыхается обратно силою Божественной Магии Слов: Я — Брахман!
Если мы зачастую даем жизнь и процветание идеям и мыслям, которые для творца не менее, если не более реальны, чем окружающий его мир, то не в бесконечно ли большей степени жизненны Мысли Самого Бога?
В этих немногих словах одного из древнейших текстов Упанишад зашифрована вся инволюция и эволюция душ, все творение миров, весь Путь, вся разгадка неразгаданных глубин мудрости, над которой от века трудятся философы и так и не могут решить спора. А ответ так ясен, разрешение так гениально просто.
Бог созерцает: все великое множество форм проходит перед Его очами, дробясь до бесконечности. Но коль скоро самая бесконечно малая частица Его подумает о себе как о Целом, она начинает расширяться до пределов Бесконечного и в конце концов становится Им. В Нем — все формы, но Он Сам — Бесформенен, ибо чем может быть Он ограничен, оформлен, если Он — Единый?
В Нем все разнообразие движений, но Он — Сама Неподвижность, ибо куда Он может двигаться или стремиться, если кроме Него нет ничего?
В Нем — калейдоскопическая неповторимость бесчисленных изменений, но Он Сам — Неизменное, ибо нет ничего, в сравнении с чем Он стал бы меняться. Какой из всего этого вывод? Ни одна форма, ни одно состояние, как бы высоки и совершенны они ни были, не могут быть свободны от ограничения, если они Меньше Его. Ибо Он — Высочайший (Брахман означает «высочайший»).
Итак, если мы хотим победить ограничения материи, пространства, времени и причинности, если мы хотим подняться над природой и достигнуть совершенства, мы должны ни больше, ни меньше как стать Самим Брахманом. Другого пути нет. Другой логики тоже нет.
Вы уже свободны, вы уже совершенны, учит Веданта. От вас требуется только осознать это совершенство, ощутить свою божественность. Один из путей к этому — постоянно повторять: «Я — Брахман!» «Я — Он!»
«Говорить же или думать, что я связан, я слаб, я беспомощен, ошибочно и даже опасно, потому что как только вы начинаете это говорить, вы сами сковываете себя еще одной цепью. Никогда не говорите этого, никогда не думайте этого,» — так пишет Свами Вивекананда. Многим эти философские и логические положения могут показаться потрясающими, и многие даже подумают, что нельзя делать их достоянием всех, что им нельзя следовать в ежедневной практической жизни и что под личиной такой философии может появиться большая распущенность в жизни.
Но я не верю, что все эти монистические идеи, если их проповедовать миру, могли бы вызвать безнравственность и слабость. Наоборот, я имею все основания думать, что это — единственное лекарство для мира. Если это истина, зачем людям пить воду из канавы, когда перед ними поток жизни? Если правда, что все чисты, то почему не учить этому мир сию же минуту? Почему не провозгласить это громовым голосом каждому, кто родился, святым и грешникам, мужчинам, женщинам и детям, царю на троне и метельщику улицы?