Лерка был уверен, что нет. Он знал, что скорее бы ослушался отца и сделал бы то, что захотел Гера, но ни за что бы не стал жить без своего альфы. Он его. Только его. Его целиком и полностью!
К тому же Гера, может быть, и согласился бы потерпеть немного. Наверное, об этом стоило бы спросить альфу, а не рубануть наотмашь сгоряча.
Как же он догадался до такой невероятной глупости, чтобы послать альфу?
Да, он был расстроен, зол, пылал от ревности и осознания того, что не мог дать альфе то, что тот хотел, но… Но послать его!
К утру Лерку переполнял тихий ужас от собственного поступка, и когда Вадик в сотый раз просил объяснить, что случилось, Лерка только и мог, что блеять в ответ нечто несуразное, почти бессвязное и не имеющее никакого смысла.
За все перемены Вадик наконец уложил все отрывки воедино и выразил собственное мнение, стоило им оказаться во дворике у школы после окончания занятий.
— Ты рехнулся? — искренне спросил друг.
Лерка вытаращился в ответ, получая подтверждение тому, что он всё же по-крупному облажался. Настолько по-крупному, что, казалось, ничего не могло спасти ситуацию. А Вадик тем временем продолжал, мягко говоря, отчитывать несчастного Лерку:
— Ну ты и дебилище! Ты загонял и раньше, конечно, но чтобы так, Лер. И хрен с этим стариком. Ну спал он с ним. А что ты думаешь, делают все альфы его возраста? Да какой там его возраста, на одноклассников наших посмотри.
Лерка без труда понял, о чём говорит друг. Одноклассники-альфы, едва достигнув тринадцати лет, не на шутку озадачились вопросом собственного самоутверждения в роли самцов. И пусть сначала это выглядело нелепо и смехотворно, но сейчас, к концу десятого класса, почти у всех у них уже был на счету сексуальный опыт. У некоторых не один. А ведь те ещё были школьниками.
— А Герке вон уже двадцатник. Он красавчик и в самом расцвете сил. И выглядит он на «уровень бог», — кипятился Вадик. — Я бы не удивился если бы он попортил всех омег в своём универе. А ты про одного трухлявого пня узнал и такое отмочил! Откуда ему было знать, что он истинного встретит, да ещё так скоро? Или, скажи, тебя бы не удивило, если бы он оказался девственником? Ему двадцать, он красавчик — и девственник. Вот это было бы ненормально! — не на шутку завёлся друг.
— Артемий не трухлявый пень, — неуверенно промямлил Лерка, сидя на лавочке и пуская горячие слёзы.
— Ещё бы! Что твоему альфе со стариками делать? Естественно, он должен быть хорош. Но выбрал он тебя. Ты же сам рассказал, как подслушал о том, что Герыч его послал. Чего тебе ещё надо?
Лерка закусил губу. Какой же он идиот!
— И что ты теперь собираешься делать?
— А что тут сделаешь? — всхлипнул он, поднимая на друга заплаканное лицо.
Вадик сморгнул.
— Иди прощение проси.
— Он не простит, — с новыми силами заревел Лерка.
— Простит, конечно. Куда он денется. А если не простит, предложи сделать ему минет.
— Иди на хрен! Друг называется! — Лерка хотел ударить сумкой со сменкой, но промахнулся.
— Ну прости, не удержался, — примирительно подбирался обратно к собственному месту на лавочке Вадик, успев ловко отпрыгнуть в сторону.
— Это нифига не смешно!
— Смешно, естественно, — тут же поспорил Вадик, но поймав злобный взгляд в ответ, поспешил объясниться: — Как можно было придумать послать пару? Да еще такого, как Герка. Тебе же все до конца жизни будут завидовать, что у тебя такой альфа. А ты им раскидываешься, будто мусором.
— Я не хоте-ел, — проревел Лерка и дальше из него хлынуло всё, что он должен был пережить ещё ночью.
Спустя пару часов, подавленный и обессиленный Лерка вернулся домой.
— Почему так поздно, сынок? — послышался вопрос папы из кухни, пока Лерка копошился в прихожей.
— Задержали, — произнёс он, не слишком заботясь о том, чтобы ложь выглядела убедительной — в школе их задерживали не часто (почти никогда). — А потом с Вадиком на лавочке посидели.
— Ты заболел?
Папа наклонился над Леркой, припадая губами ко лбу.
— Холодный, — нахмурился Александр Фёдорович. — С тобой точно всё в порядке?
— Угу, — без всякого интереса к происходящему промычал Лерка и поволок рюкзак в комнату.
Омега решил не звонить. Гера мог не взять трубку, но даже если бы взял, как объясниться за такой промах вот так, не глядя альфе в глаза? О том, чтобы написать эсэмэс, и речи не шло. Можно было, конечно, попробовать договориться о встрече, но Лерка решил подождать до следующей практики. Может, альфа немного остынет за это время и помириться будет проще?