Вадик согласился с другом и оба договорились встретиться пораньше, чтобы у Лерки было больше шансов поймать Геру.
— Я ушёл! — как обычно крикнул перед выходом из дома Лерка.
— Не так быстро.
Из гостиной вывалился отец. Он был одет, в руках спортивная сумка, с которой он обычно ходил на кроссфит.
— Возьмёшь с собой? — подмигнул он и сразу начал одеваться, видимо, не очень нуждаясь в разрешении сына.
— Ты идешь со мной? — не смог поверить Лерка.
— Почему бы и нет, — пожал плечами высокий крепкий альфа-гроза спортзала.
Ещё в молодости Николай Геннадьевич занимался борьбой. Сначала дзюдо, затем греко-римской. Позже, обзаведясь парочкой травм колена и спины, перекочевал на стадион. Жаловал турники в парках недалеко от дома и, в конце концов, осел в спортзале. Пару лет назад под шум поднявшейся моды на кроссфит, альфа решил попробовать себя на новом поприще. Многофункциональные тренировки быстро пришлись по вкусу, и Николай Геннадьевич остался в небольшом новом зале с мыслью, что никогда не поздно попробовать что-нибудь новенькое.
— Но мы с Вадиком идём, — прожевал слова Лерка, осознавая, что от отца отделаться не получится.
— Я не помешаю. Буду как мышь. Ну, собрался?
Вадик от такой компании тоже выпал в осадок. Пробурчав положенное «здрасьте», омега затих, следуя примеру Лерки. «Мышь» же не умолкала ни на секунду, треща о здоровом питании, регулярных упражнениях, железе, спортклубах, полезном и не очень.
— Ты же говорил, что йога для слабаков? — буркнул упавший духом Лерка, досадуя на злую судьбу — как ещё можно было объяснить то, что отец вдруг воспылал интересом?
— Хочу проверить, был ли я прав, — без запинки ответил Николай Геннадьевич.
В школе было тихо. На месте оказался только Павел и один из постоянно практикующих ребят. Омеги переоделись первыми, затем настала очередь Николая Геннадьевича.
Альфа, попав в новое окружение, не растерялся. Наоборот, впечатлённый необычной атрибутикой, яркими цветами и запахами, он не прекращая крутил головой и задавал Лерке вопросы.
— Что ты вечно мямлишь, — напыжился отец, видя, с какой неохотой отвечает омега. — Я могу подумать, что ты не рад моей компании, — неожиданно схватив Лерку за шею, как часто любил делать в детстве, Николай Геннадьевич взлохматил тому аккуратно приглаженные невидимками волосы.
— Не на-адо, — заныл Лерка, предпринимая слабые попытки оторвать руку от шеи и выпрямиться, но знал, что закончится это, когда отец сам решит. — У меня невидимки, — прибег омега к последнему аргументу, не слыша, как скрипнула входная дверь.
— Добрый вечер, — произнёс знакомый голос.
Отец как раз позволил Лерке извернуться и вырваться. Лерка выпрямился на диванчике и обернулся.
На пороге стоял Гера. Хмурый, как грозовое небо. Сейчас его запах и вид сочетались невероятно и, наверное, эта грозившая буря привела Лерку в лёгкий испуг.
Гера вперился в него тяжёлым взглядом. Под глазами отчётливо проступали мешки. Затем он посмотрел поверх головы омеги и только потом обратился к примостившемуся на стуле Павлу:
— Раздевалка свободна?
От замогильного голоса альфы Лерке стало совсем не по себе. Может, всё-таки не следовало откладывать, а сразу набрать номер альфы?
Получив положительный ответ, Гера скрылся в раздевалке.
— Наркоман какой-то, — тихо шепнул на ухо сыну Николай Генадьевич.
— Ничего подобного, — рассердившись, зашипел Лерка. — Он помощник основателя школы.
— Хотел бы я посмотреть на самого основателя, — с подозрением откликнулся отец.
Но, кажется, Михаил пришёлся по душе Леркиному отцу. Того сразу определили к новичкам и Лерка вздохнул пусть и не слишком, но всё же свободнее.
Омега положил свой коврик в самом дальнем от новичков углу и нервно размышлял, как поступить дальше. С Герой нужно было поговорить во что бы то ни стало — судя по виду альфы промедление могло быть чревато. Чревато чем именно, Лерка не знал, но точно не хотел проверять.
Практика текла привычной чередой последовательности. Только однажды Лерка посмотрел в сторону отца — тот пыхтел и обильно потел, на лице застыло выражение предельной собранности и внимания. Похоже, ему нравилось. Всё остальное время Лерка наблюдал совсем за другим человеком.
Гера действительно не походил на себя самого. Казалось, что он здесь и принимает участие в происходящем, как делает это всегда, и всё же иногда Лерка подмечал, как ускользает в пространство взгляд альфы.