Деньги, деньги, работа, бесконечные переговоры, поездки… Да, у него теперь есть все!
И, все! Он не свободен. Его империя опутала Йоху по рукам и ногам. Теперь он должен опасаться собственной тени. Он должен кормить и обеспечивать жизнь куче разных людей. Он все время что-то спонсирует, кого-то благодетельствует, кого-то топит, и так до бесконечности.
Но его жизнь, его единственная, неповторимая жизнь опять проходит мимо!
– Останови! – коротко приказал он охраннику.
Машина мгновенно застыла. Четыре пары глаз внимательно уставились на него. Йоха засмеялся.
– Вот что, ребята, поехали-ка ко мне, за город. Что-то я устал и неважно себя чувствую…
Водитель тут же тронул с места. Охранник приглушенно заговорил в микрофон о смене маршрута и еще что-то, о враче…
Но Йохе было все равно. Он блаженно задремал, улыбаясь.
Переговоры провели без него или вовсе отменили. Йоха не интересовался. Весь остаток дня он провел у себя в кабинете, никого не принимая. Испуганный референт сам что-то отвечал на телефонные звонки.
Пришел доктор, но охрана не пустила его, подчиняясь приказу. Доктор прождал несколько часов и собрался уходить, когда Йоха неожиданно вызвал его к себе.
– Вы, извините, док!
Доктор удивленно разглядывал погром, учиненный своим сумасбродным пациентом. Рюкзак, палатка, спальники, куски веревки, колья – все это валялось по кабинету. Сам хозяин тоже был не в себе. Он имел довольно разухабистый вид: без пиджака, рукава рубашки закатаны, волосы взъерошены, в носках…
– Вы куда-то собрались? – осторожно поинтересовался доктор.
– Да, уеду… Надо, знаете ли.., – неопределенно пояснил пациент.
– Я вам давно советовал, вам надо отдохнуть, – залепетал доктор.
– Док, дорогой! Да вы не волнуйтесь! Я здоров! Хотите, пульс мой пощупайте… Ну?
– Доктор трогал Йохино запястье, тревожно заглядывал ему в глаза:
– Вы распорядились… Э-э.. Насчет…
– Ничего. Народу много, есть захотят, разберутся… Есть хотите? – неожиданно предложил Йоха. – А то я, знаете ли, проголодался за всей этой суетой.
– Спасибо, конечно…
– Давайте пообедаем!
Йоха вызвал кого-то из измаявшейся охраны и распорядился насчет обеда.
Потом они с доктором долго сидели за столом, говорили и курили бесконечно много.
Ближе к вечеру доктор ушел, забыв свой портфель в гардеробе.
А ночью Йоха исчез. Ушел. Пропал без вести.
Об этом долго писали и говорили по телевиденью. Ждали требований о выкупе, или еще чего, похуже.
Прошло несколько месяцев. И постепенно о Йохе стали забывать. Ажиотаж вокруг его имени и таинственного исчезновения поутих.
Его империя продолжала жить и работать.
Глава 80. Велосипед
Знание лишь слегка коснулось меня, обдало прохладным ужасом и скользнуло вниз, в песок, как струйка воды или пота.
Песок, а по песку стремительно, как остаток умирающего родника, уходит, змеится черная струйка. Рисует синусоиды, выгибается мускулистыми волнами тонкое тело.
Это – степная гадюка, понял я и проснулся.
Я сидел на песке и наблюдал, как маленькая смерть испуганно убегает от меня, большого.
«Угрелась ночью, – усмехнулся я, – не ужалила со страху и то спасибо.»
Ныла шея. Я покрутил головой так, чтоб хрустнули позвонки.
Песок у моих ног быстро сглаживал след ночной гостьи. Минута, и о ней осталась лишь странная память. К чему бы это?
Хотелось пить. Я пошарил в рюкзаке, в поисках фляжки. Она оказалась почти пустой. Я перевернул ее и выплеснул содержимое себе в рот. Только растравил пересохший язык. Ничего, здесь должен быть колодец…
Я оглянулся. Горячий ветер гонял сухие шары перекати-поля по пустому шоссе.
Надо бы дождаться попутки. Кто-то же здесь ездит.
Я встал и решил пройти вперед или назад по дороге. Я не помнил, где у нее «вперед». Пустыня однообразно щерилась вокруг.
Откуда я вчера шел? Вся беда в том, что шел-то я ночью, пока не выбился из сил и не уснул недалеко от обочины дороги.
Ночью идти легче. Весь вчерашний день я провел, валяясь под единственным деревом у колодца, в крохотном кишлаке. Меня поили зеленым чаем вприкуску с абрикосами, и я очень жалел, что не знаю языка и не могу поговорить со своими благодетелями.
На все мои вопросы старики только покачивали головами и смотрели на меня сквозь веки-щелки ничего не выражающими глазами.
Глаза – зеркало души! – Я рассмеялся своим воспоминаниям и своей глупости.
Что-то блеснуло, там, на откосе… Заинтересовавшись, я прошел несколько метров. Надо же, кто-то бросил велосипед, поломался, наверно… Цепь, вроде, цела. Я поднял свою находку. Полная рухлядь: шины спущены, резина в трещинах, руль еле-еле держится; но, была не была…