Хорста (кстати, где он?) поэтому счастливым донором станет Барроу. Кабал сосредоточился; если бы
он был на месте отставного инспектора, куда бы направился? С территории ярмарки он выбраться не
может, он знает и не одобряет его предназначение, спрятаться негде, значит, он пошёл в наступление.
Какова его цель?
— Scheiße [5]! Контракты! Барроу хочет уничтожить контракты!
Костинз задумчиво кивнул.
— Дело плохо.
— Надо добраться до поезда раньше него! Пошли!
Он сделал шаг к лестнице, решил, что срочность дела важнее чувства собственного
достоинства, и скатился по горке.
Поезд, пустой и без охраны, стоял на задворках ярмарки, однако его тоже огородили забором,
который пересекал железную дорогу у начала и конца состава. После происшествия с Билли
Батлером, Кабал стал чересчур озабочен безопасностью поезда. Несколько минут Барроу потратил на
поиски монтировки на одной из платформ и направился к вагону-конторе. На двери висел замок и
тяжёлая цепь, но дерево под скобой быстро поддалось. Барроу был рад нескончаемому шуму,
который раздавался из аттракционов и представлений: он скрывал скрежет вырываемых болтов.
Осмотревшись и убедившись, что на путях по-прежнему пусто, он поднялся внутрь. Закрыл за собой
дверь и оглядел помещение.
В темноте он мог различить лишь стол и большой ящик для одеял. Его дядя всегда говорил, что
в таких прячут трупы. Однако Барроу подумал, что даже для Кабала хранить трупы в своём кабинете
— это чересчур, и поэтому обратил внимание на стол. Ящики не были заперты и не содержали ничего
интересного. А вот верхний ящик с правой стороны не сдвинулся с места. У Барроу не было времени
на изящные решения; нужно просто его взломать. И он бы это сделал, если бы у него было хоть
какое-то представление, куда подевалась монтировка. Только что эта хреновина была здесь; куда он
её?..
Внезапно включился свет, от которого он заморгал и прикрыл рукой глаза.
Йоханнес Кабал, надев очки с синими стёклами перед тем, как щёлкнуть выключателем, от того
же неудобства не пострадал.
— Будь у меня настроение получше, я бы пошутил, спросив, есть ли у вас ордер на обыск, —
сказал Кабал. — А поскольку это не так, перейдём прямо к вопросу о том, что мне с вами делать.
Барроу сморгнул слёзы. Глаза болели. Худощавый человек и трое здоровяков вроде тех, возле
колеса обозрения, стояли у Кабала за спиной. Теперь выбраться из вагона можно было только через
окна, но все эти люди вряд ли будут стоять сложа руки, пока он будет вылезать. Даже если бы так
случилось, до путей падать высоко.
Кабал поднял монтировку с того места, где её оставил Барроу — на мягком кресле, как тот
только что вспомнил.
— Весьма изящно, — с лёгким сарказмом заметил Кабал. — Я надеялся, что какой-нибудь ваш
приятель-вор научил вас, как открывать замки отмычкой, или чему-то подобному.
— Большинство воров даже ради спасения собственной жизни не смогли бы вскрыть замок.
Если им хватило усердия, чтобы развить такой навык, то у них есть всё, что нужно, чтобы получить
работу, на которой заработаешь больше, чем преступая закон. "Преступный гений" — это оксюморон.
Грабители по большей части просто врываются в дом. Потому это и называется "проникновение со
взломом", — сказал Барроу, надеясь, что Кабал не заметит, что он тянет время.
— Неужели? Какое разочарование. Ещё одно заблуждение развеяно. Тем не менее, в данный
момент это значения не имеет. Нам следует сосредоточиться на вопросе о вашем ближайшем
будущем.
— И что же это за вопрос?
— Будет ли у вас оное? Вы хотите жить, мистер Барроу?
— Рано или поздно всем нам придётся умереть.
Кабал улыбнулся, хотя это больше походило на усмешку.
— Мне говорили. Позвольте перефразировать вопрос. Вы хотите пережить полночь, мистер
Барроу?
— А что? Что случится в полночь?
— Ну, если у меня на бланке не будет вашей подписи, в качестве утешения ваши мозги украсят
вот эту стену.
Барроу добавил этот факт ко всем остальным, что выяснились за последние тридцать часов. Всё
прекрасным образом сходилось.
— Значит, у вас ограничение по времени. Полночь. И вам нужна моя подпись, потому что
необходимо выполнить некую норму. Теперь всё это обретает какой-то смысл, — сказал он.
Улыбка соскользнула у Кабала с лица, как мокрая рыба с зонтика.
— Как вы узнали об этом? Кто это разговорился?