Он подарил бы ей поцелуй - бережный и нежный, вот такой... и она никогда бы не выбрала никого другого... Но она чужая. Как и эта незнакомка. Совершенно чужая!
Поток воздуха оттолкнул Йолли к противоположной стене, и на миг он задохнулся от неожиданности. Его ночная гостья снова закричала, как будто его горечь от несбывшегося счастья причиняла ей физическую боль.
Тело Фины странным образом менялось: кожа посерела и покрылась чешуйками, череп стал почти плоским, руки втянулись в туловище, а грудь исчезла, но зато из спины прорезались длинные узкие крылья. Чудовище снова взвизгнуло, резко дёрнулось, и тело, ставшее намного более узким, вырвалось из плена форточки. Монстр шлёпнулся на пол, взвился раз, второй, а потом неуклюже взлетел под потолок и сделал несколько кругов по периметру комнаты, быстро маша прозрачными крыльями, не обращая внимания на остолбеневшего от ужаса Йолли. Сориентировавшись в обстановке, летучая змея снова направилась к окну, набирая скорость. Приблизившись к форточке, она сложила крылья вдоль тела и стрелой вылетела наружу.
Только теперь Йолли опомнился и бросился к окну, чтобы наблюдать за полётом своей новой знакомой. Но снаружи было по-прежнему темно, форточка закрыта, а стекло на месте - лишь тонкая трещина прямо посередине, появившаяся несколько недель назад.
«Вот и всё, - разочарованно подумал Йолли. - Такие нынче чудеса. Холодный поцелуй, торопливый монстр - и всё, привет».
Он погасил свет, вернулся в постель и, закутавшись в одеяло, обиженно отвернулся к стене.
Наутро всё произошедшее казалось странным сном: если не считать оборванной шторы и пресс-папье, забытого на подоконнике. А во сне, сколько Йолли себя помнил, он не ходил никогда.
Он отправился на кухню, поставил на плиту джезву с водой, насыпал зёрен Пэгги, который тут же проснулся и приветственно угукнул.
Он появился у Йолли всего две недели назад - врезавшись в ту самую злосчастную форточку. Что могло прийти голубю в голову, что он решил влететь прямо в стекло, Йолли не знал, но был очень рад, что в тот день его окно было распахнуто настежь, и вместо того чтобы свалиться вниз с высоты шестого этажа, голубь неуклюже завалился в комнату. По внешним признакам не было похоже, что он тяжело травмирован, только глаза были немного странными: один абсолютно красный, а другой чёрный, блестящий. И всё-таки голубь, судя по всему, оказался всерьёз контужен, потому что несколько дней не ел, не пил, и даже не шевелился. Но Йолли задался целью помочь неожиданному гостю, и вскоре тот начал подавать признаки жизни. Неясно, был ли Пэгги способен летать, но покинуть гостеприимную квартиру пока что не пытался.
- Может, это действительно был сон, - задумчиво сказал вслух Йолли. - Ты уж не обижайся, но я действительно предпочёл бы, чтобы вместо тебя ко мне как-нибудь влетела красивая девушка.
Не отвлекаясь от завтрака, Пэгги снова угукнул, соглашаясь со всем. Передразнив его по привычке, Йолли сосредоточился на приготовлении первой порции утреннего кофе - занятие весьма ответственное, ведь как день начнёшь...
«Больше жирного на ночь не есть», - велел он сам себе, возвращаясь с чашкой кофе к тому самому окну и приглядываясь к небольшой трещине, оставленной неудачливым голубем. Заменить стекло Йолли так и не удосужился, и теперь, наверное, не сделает этого никогда.
Вдруг ещё что-то интересное прилетит.
Эсдрас
Йолли удручённо клевал носом над клавиатурой. Вот уже который час он безуспешно пытался заставить свой мозг работать. Ему нужно было писать статью, но буквы с трудом складывались в слова, а слова едва ли превращались в осмысленные предложения. Даже клавиатура, казалось, протестовала против таких изощрений, и клавиши то и дело залипали, будто издеваясь. Йолли вздохнул и пошёл варить очередную чашку кофе.
На кухне Пэгги о чём-то ворковал сам с собой, но умолк, едва понял, что его одиночество потревожено. Йолли даже почувствовал неловкость - как же так, нарушил идиллию.
- Извини, приятель, - сказал он голубю. - Я скоро уйду.
Пэгги не ответил, важно нахохлившись. Что он там себе воображал, было неясно, но Йолли с грустью подумал, что питомцы часто похожи на своих хозяев, и по этому признаку Пэгги можно считать окончательно прирученным. Такой же замкнутый, высокомерный и ленивый: по всем признакам он был уже здоров, но летать всё ещё отказывался. Формально Йолли списывал это на психологическую травму от потрясения, но в глубине души понимал, что летать Пэгги не будет уже никогда. Какой смысл, если его и здесь неплохо кормят?