— Смотрите! — и посветил лазерным пятном далеко вперед, хотя и без него было видно, что там, у левой стороны стоит вагон без колес, с выбитыми стеклами, вместо которых были установлены большие блестящие щиты из металла.
Примерно двадцать метров спустя после платформы рельсы упирались в тупик, уходя под небольшую насыпь щебня. Каждая колея заканчивалась у конструкции, состоящей из двух стоек, скрепленных поперечной балкой. А за ними...
Йона и Алекс подошли поближе. Это было большое прямоугольное отверстие, за которым была видна лестница, ведущая вниз. Из проема тянуло теплом. Слышался гул механизмов где-то в глубине. Подошли Матхаи и Тара.
— Слышите? — спросила Йона.
— Машины? — спросил Алекс. — Ага, слышу.
Йона уже заступила ногой, но Алекс сказал:
— Слушай, давай посмотрим, что там в вагоне. Вдруг что-то нужное, — и не дождавшись ответа, быстрым шагом направился к металлической коробке.
Йона и остальные поплелись за ним. Зайдя, они обнаружили ящики с инструментами, шкафчики с комбинезонами, рабочими ботинками, по краю одной из стен висели каски с вмонтированными фонарями.
— Они все рассчитаны на человека, — сказал Матхаи. Он прав, отметила Йона.
— Если только у них нет карликовых модификатов, — сказал Алекс и усмехнулся.
— В таком количестве? — улыбнулся Матхаи — впервые за все время, что они были здесь.
Еще в торцевой части стоял высокий шкаф, на полках которого были ровно сложены металлические тарелки, ложки, кружки.
— Непохоже, что это место заброшено, — сказал Алекс.
— Согласен, — негромко и задумчиво ответил Матхаи, неспешно перебирая и разглядывая инструменты, вещи.
Йоне не терпелось продолжить путь. Она вышла. Сквозь реплики Алекса и Матхаи она вслушивалась в окружающие звуки. Голосов преследователей она больше не слышала. Шорох продолжался, но сильно стих. Может, они выбрали другой туннель?
Из обнаруженного отверстия, ведущего вниз, раздавался мерный гул, она ощущала, как происходит воздухообмен между здешним пространством и нижним.
Из вагона вышли Матхаи и Тара. Йоне показалось, что ее взгляды, которыми она «одаривала» Йону, наполнены то ли страхом, то ли ненавистью. Последним вышел Алекс, бодро оглянулся и пошел к спуску. Не сбавляя темпа, он шагнул в тьму. Снова включили лазерные указатели. Снизу плотной, густой субстанцией, которую, кажется, можно было пощупать, помять, отщипнуть, шел поток теплого воздуха.
— Дышать как-то... — произнес Матхаи.
— Ага, — согласился Алекс. — Тяжело.
Спуск оказался коротким. Уже через двадцать с лишним ступеней они оказались среди хитросплетения труб, кабелей, бетонных столбиков и шахт небольшого диаметра. Прямо к лестнице, с обеих сторон слева и справа были подведены две огромные трубы и изгибаясь, уходили под лестницу, и было не очень понятно: то ли в породу, то ли в металл.
— Ну что ж, сегодня ты наш Моисей, — усмехнулся Алекс. — Без тебя нам в этих дебрях не пройти.
Йона пошла строго вперед, боясь куда-либо сворачивать.
— Стой! — услышала она голос Алекса.
Йона обернулась. Алекс глядел на Тару, стоявшую там же, у подножия лестницы.
— Идем! — позвал ее Алекс. — Надо идти!
— Пойдем! — крикнула Йона.
— Надо??? — Глаза Тары блеснули. — Кто знает, что нас ждет впереди? Может, что похуже.
Алекс потряс слегка ружьем:
— Пока у нас есть это, надо пытаться. Я лучше умру в бою.
Матхаи кивнул, но Тару, видимо, его речь не вдохновила.
— Идем! — крикнула снова Йона.
— Мы даже не знаем, можно ли тебе доверять, — крикнула Тара. — Кто ты на самом деле?
Йоне стало не по себе. Вспомнилось время, когда она лила слезы, чувствуя это отвержение...
Ей шесть лет.
— Ты не киборг, — несколько раз повторила мама. — Просто ты особенная девочка.
Она в запыленных штанишках и в косыночке стоит на дороге, под солнцепеком, на границе между пустыней и развалинами большого города. Их с большим мешком провизии и оружием сопровождает Орди. Они снова вынуждены покинуть селение людей, в котором прожили последние три месяца.
— Я не хочу быть особенной, — размазывая кулачком слезы, произносит она. — Почему я не могу быть как все?
Мама присела, обняла ее, заглянула в глаза. На ней энергожилет и маска, защищающие от микроботов, рассеянных в воздухе. Она отцепила маску:
— Однажды все будет хорошо, — сказала она. — Не может быть все время плохо, однажды будет хорошо. Помнишь про зебру? Полоса белая, полоса черная.