Она убрала все принадлежности в шкафчик за зеркалом, вышла из ванной, подошла к лестнице. Взглянула в темный зал. На кресле, свернувшись калачиком, спал Ахиллес. Будь здесь мама, согнала бы его. Йона улыбнулась и пошла наверх.
По пути к себе она заглянула к маме, хотя ее комната была дальше от лестницы, чем собственная.
— Спокойной ночи! — пожелала Йона.
Мама сидела на уже готовой ко сну кровати, в халате, с планшетом, и в очках разглядывала какие-то схемы. Она отложила планшет, сняла очки и подошла к дочери. Они обнялись.
— Спокойной ночи, доченька! Приятных снов!
— Приятных снов! — пожелала Йона.
Комната Йоны, как и мамина, также располагалась на втором этаже их дома, находившегося на отшибе поселка, и многие годы служившего восточным дозорным пунктом — вплоть до их заселения сюда. Она вошла, прошла к кровати, где на слегка скомканном одеяле лежал ее планшет. Йона подняла его, чтобы убрать на прикроватную тумбочку. Экран засветился — была открыта энциклопедия на статье об энергии Ци. Йона на мгновение замерла, пробегая глазами по строкам. Вспомнился разговор.
— Рано или поздно придется открыться людям, — сказала мама.— Надо придумать что-то правдоподобное. Помню, в свое время я много читала про экстрасенсорику, энергию Ци. Можно начать с этого.
— Сменить одно вранье на другое? — сказала Йона.
— Если ты сразу вывалишь все как есть — это знаешь, как обухом по голове. Не все такие, как Дебора... Есть гарантия, что несмотря на все мои заслуги и твою замечательность, нас не выгонят? Я бы не хотела снова скитаться. — Тон Веры от начала к концу фразы становился все резче и жестче.
Йона не нашлась что ответить.
— Понимаешь, — смягчилась мама, — они уже будут знать, какая ты, привыкнут ко всем этим «чудесам» и «фокусам», к твоей необычности. Им уже проще будет принять правду о том, что за этим стоит.
«В этом что-то есть», — подумала Йона. Кажется, мама права.
«А что сказать Маркусу?», — подумала она. Тоже про Ци? Неправда в самом начале пути может все разрушить, обидеть до глубины души, навсегда. На месте Маркуса она бы точно обиделась, думала Йона. А обижать его... Она даже думать боялась об этом.
Она выключила планшет, положила на тумбочку, включила маленький самодельный светильник и открыла верхний ящичек. Засунула руку поглубже и вынула часы — подарок Маркуса. Они показывали 22:58. Йона полюбовалась ими какое-то время, потом положила внутрь. Когда она все расскажет маме, можно будет спокойно носить их на руке. С этой блаженной мыслью Йона откинула покрывало, сложила его на стуле, и начала переодеваться.
«Завтра, — уже лежа в кровати, думала Йона. — Всё сделаю завтра».
Гроза стихла, гром доносился откуда-то издалека, молний уже не было видно. За окном барабанил дождь, уже не так громко и часто, и под его размеренный стук Йона уснула.
Глава 2
Обычный распорядок дня на воскресенье нарушился. Все снаружи вымокло, в огород, так любимый мамой, и в котором они копались по вечерам и в выходные, выйти было невозможно, не набрав обувью кучу грязи и самому не вымазавшись основательно в ней.
Пришла Дебора. Она была выше Йоны, хотя ей было всего четырнадцать и она только закончила школу. У нее были кремовые, пушистые волосы, круглое, более темное, чем у Йоны лицо, она всегда носила брюки или пышное трико, и рубашку — с рукавами, если было прохладно, и без — если было тепло. Девочкой она была бойкой и решительной, напоминая Йоне ее собственную маму.
— Привет! — поздоровалась она с Ахиллесом, ждавшим, когда выпустят.
Ахиллес юркнул наружу и был таков. Дебора вошла, поздоровалась с мамой, сидевшей в кресле в очках и державшей в руках бумажную, «художественную» по словам мамы, книгу, которую принесла из мэрии, и читала ее последние несколько дней с утра и перед сном.
— Здравствуй, здравствуй. Проходи, Дебора!
Йона на кухне мыла посуду.
— Я щас домою, чуть-чуть осталось! — крикнула она подруге, хотя на самом деле разгрузилась лишь половина горки, стоявшей со вчерашнего вечера.