– Когда вы удостоились видеть прегрешение Шош? – спросил Даниэль судей, а затем кинул строгий взгляд в сторону покрасневшего Акивы.
– Третьего дня, – ответил Тевель.
– В полночь, – уточнил Юваль.
– Прошу рассказать подробнее, как было дело, – попросил Даниэль.
– Я вышел из дома, и, не убоявшись значительного пути, добрел до изгороди сада Иоакима, – сказал Тевель.
– То же самое сделал и я, – поддержал Юваль.
– Полная луна висела в небе, сияли звезды, – почти пропел Тевель.
– Было светло, как днем, – придал точность словам коллеги Юваль.
– В том месте сада, где ограда снижалась и едва была нам по пояс, мы увидали, как Шош, бесстыдно распустивши волосы, направлялась навстречу незнакомой нам мужской фигуре! – воскликнули Тевель и Юваль!
– Продолжайте! – потребовал Даниэль.
– Двое обнялись, повалились на траву и …, – замялись и, словно отроки, зарделись зрелые годами рассказчики.
– Что и…? – настаивал Даниэль.
– О, просим избавить убеленных сединами старцев от пересказа мерзости, с начала и до конца виденной нашими глазами и слышанной нашими ушами! – взмолились Тевель и Юваль, – скромность и пристойность связывают языки!
– Какая сила побудила вас, людей, привычных к раннему отходу ко сну, выйти на улицу в столь поздний час, да еще прогуливаться вдали от дома? – поинтересовался Даниэль.
– Сами удивляемся, – ответил Тевель, – наверное, не спалось, возможно, захотелось вдохнуть ночной прохлады, вот и дошагали до сада Иоакима.
– Любопытное совпадение: одно и то же желание пришло к вам обоим, и при этом в один и тот же час! – заметил Даниэль.
– Пожалуй, ты прав, Даниэль, – сказал Тевель, – а мы даже не обратили внимания на такой удивительный факт. Ах, как много вещей в Небесах и на земле, досель не пробужденных нашей мудростью!
– Мне кажется, Тевель, – возразил Юваль, – ты упустил одну подробность.
– Напомни, Юваль! – встрепенулся Тевель.
– Ведь это Йони уведомил нас о преступном поведении Шош, а мы сперва не поверили ему, и тогда он назвал нам день и час, когда мы сможем убедиться сами! – внес ясность Юваль.
– Да-да! Кажется, припоминаю, – благодарно проговорил Тевель.
– Как полагают почтенные судьи, почему Йони почел необходимым сообщить им о прискорбном факте? – спросил Даниэль.
– Йони – молодой человек самых честных правил: ни с кражей, ни с разбоем не знаком, – пояснил Юваль, – ему невыносимо сознавать безнаказанность прелюбодеяния неверной жены, и он сострадает обманутому мужу.
– Отчего же Йони не объявил о своем открытии сам? – поинтересовался Даниэль.
– Он сказал, что лучше это сделать нам, – ответил Тевель, радуясь, что вспомнил, наконец, обстоятельства дела, – ведь заслуженным судьям поверят непременно!
– И мы с готовностью выполнили просьбу Йони, ибо, как и он, не терпим грязи вокруг себя. К тому же, служебный долг обязывает нас возвысить голос! – отчеканил Юваль.
– Чему же нам теперь верить, Даниэль? – растерянно спросил Акива.
– Благодарю вас, достойные вершители справедливого суда, Тевель и Юваль, вы очень помогли дознанию. На несущественный вопрос моего помощника я отвечу ему наедине, не отнимая более вашего времени, – сказал Даниэль и незаметно, но весьма больно, наступил на ногу Акиве.
***
За проявленный не к месту и не ко времени интерес Даниэль крепко сердился на Акиву. “Задавать вопросы – дело тонкое, дорогой мой, – выговаривал дядя племяннику, – учись молча – больше толку будет! Я, также как и ты, предположил, что судьи могут нам лгать. Но нельзя же выдавать свои мысли! Лучше разгадать другого, чем позволить разгадать себя, не так ли, Акива?”
“Лжесвидетельство отвратительно, – продолжал поучать Даниэль, – вдвойне опасно оно, когда срывается с уст хранителей закона. Тевель и Юваль как никто понимают сие. Поэтому мы не должны торопиться полагать их преступниками. Возможно, они невинны, только запутались слегка”.
“С другой стороны, – не унимался Даниэль, – если судьи говорят правду, дескать, это Йони настропалил их, то, нельзя исключить, что они лгут в том, будто бы наблюдали измену Шош, ибо они опираются на слова лжеца. А нет ли тут сговора? И такое возможно! В начале расследования мы не должны мешать попыткам обмана. Дознавателям на руку вранье людей. Оно поможет нам прижать их к стене. Разумеется, если будем действовать с умом. Запомни, Акива: ложь самоценна!”