Он искоса взглянул на Гарри и подумал, насколько толковее было бы, если бы именно он, а не Уильям стал наследником и Крэг-Сайда, и фабрики. Уильям подцепил социалистическую лихорадку, которая не принесла бы ничего, кроме улучшения жизни рабочих, но Гарри, хоть и не лишенный общественной совести, к самому бизнесу относится с куда большим интересом, нежели Уильям. Гарри с Ниной влюблены друг в друга. Если они поженятся и перестанут глазеть друг на друга, словно одурманенные, появится определенная возможность дождаться дня, когда представитель семьи Риммингтон с примесью крови Сагденов унаследует Крэг-Сайд и фабрику.
Когда машина свернула на узкую дорогу между сплошными зарослями вереска, Ноуэл пришел к заключению, что в таком развитии событий есть своя справедливость. Мать будет очень счастлива, если кто-то из ее внуков получит то, чего она лишилась.
– Это папина вина! – кипятилась Лотти, которой было явно не по нутру, что все остальные настояли на ее знакомстве с Сарой Торп. – Если бы он не подал дурной пример…
– Если Сара Торп хоть на четверть так хороша, как Полли, Уильям будет счастлив, – сердито перебила ее Роуз. – Главное то, что люди собой представляют, а не то, как они говорят и где живут.
Красиво изогнутые губы Нины были крепко сжаты. Впервые за все время их знакомства она полностью одобряла то, что говорила Лотти. То, что они делают, разумеется, смешно и нелепо. Слыханно ли, чтобы кто-то знакомился с будущей невесткой на пикнике посреди вересковой пустоши? Нину приводило в бешенство, что Ноуэл и Роуз так решительно поддержали план Уильяма.
Но хуже всего было другое. Она сама, в конце концов, связывала с Уильямом романтические надежды. Узнать, что эти надежды рухнули из-за того, что Уильям влюбился в работницу с фабрики Латтеруорта, фабричную девчонку, которая станет хозяйкой Крэг-Сайда и фабрики, если он на ней женится, было для нее чудовищным потрясением, и она даже опасалась сердечного приступа. Даже сейчас, спустя несколько дней, Нина чувствовала стеснение в груди и величайшее разочарование.
– О, они уже здесь, – сказал Гарри и съехал с твердой дороги на пружинящий дерн. – А она не похожа на йоркширскую девушку, верно? Во всяком случае, на расстоянии. Выглядит почти как итальянка.
– Тогда она, может быть, захватила с собой немного мороженого, – едко сказала Лотти, а потом, когда «рено» приблизился к тому месту, где Уильям и Сара сидели на клетчатом пледе, поблизости от великолепной «Минервы», добавила: – Она не носит шаль. Полагаю, из-за жары.
Уильям уже встал и приветливо помахал приехавшим. Роуз увидела, как Сара с непринужденной грацией тоже поднялась, держась чуть позади Уильяма. Она не выглядела взволнованной, но и не вела себя с излишней развязностью. Стройная и высокая, с массой черных как смоль волос, собранных в красивый, свободный узел. Ее спокойная сдержанность напомнила Роуз кого-то, но она не могла сообразить, кого именно.
Гарри мгновенно понял, кого напоминает Сара Торп. Остановив машину и приглядевшись к Саре повнимательнее, он даже слегка задохнулся в изумлении. Девушка обладала той же легкой грацией, как и его тетя Лиззи. И волосы тоже как у тети Лиззи. Темные, густые и убранные в простую, но элегантную прическу.
Он вышел из «рено» вслед за Ноуэлом, Роуз и Ниной и наблюдал за тем, как Уильям знакомит ее с ними. Его первое впечатление не было преувеличенным. Спокойное достоинство и обаятельная сдержанность, с которыми она встретила открытую недоброжелательность Нины и Лотти, были точной копией поведения тети Лиззи. Улыбка ее была так мила, что сразу его очаровала.
Он сделал шаг вперед, чтобы пожать ей руку. Вопреки явному неодобрению, продемонстрированному Ниной и Лотти, Гарри инстинктивно почувствовал расположение к этой девушке и был уверен, что и Ноуэл испытывает то же самое.
– Уильям уверял, что вы любите пироги с мятой и коринкой, – заговорила она голосом приятно высоким, несмотря на явный брэдфордский выговор. – Я сама испекла и привезла один специально для вас.
Глаза ее сияли простодушным весельем, как будто она догадалась о его мыслях. И Гарри тоже стало весело. Мисс Сара Торп словно бы говорила ему, что не стоит придавать значения недоброжелательству Лотти и Нины; она его ожидала и в состоянии пережить в надежде, что со временем оно пройдет.
– Как я понял, вы живете всего в нескольких улицах от Роуз, – произнес он с широкой улыбкой. – Вы узнаете друг друга? Ее рыжие кудри, раз увидев, невозможно забыть, не правда ли?
Сара с той самой минуты, как поздоровалась с Роуз за руку и увидела ее приветливые янтарно-карие глаза, поняла, что может рассчитывать на теплое к себе отношение хотя бы одной особи женского пола в семье Уильяма, и тоже улыбнулась Гарри. То была улыбка загадочная и в то же время безмятежная, как у Моны Лизы. У Гарри рассеялись последние крупицы сомнения в мудрости выбора, сделанного Уильямом.
– Я видела Роуз раньше, но до сегодняшнего дня не знала, кто она такая, – сказала Сара, глядя, как Ноуэл и Уильям вытаскивают из «рено» корзину с едой и несут ее к коврику. – Она иногда ездит на повозке Порритов, да?
У Лотти сделалось такое выражение лица, словно ее настиг приступ удушья. Рука Нины, держащая очень широкополую и очень дорогую шляпу из кремовой соломки, которую она собиралась водрузить на голову, замерла на полпути. Достаточно уже того, что Роуз девчонкой разъезжала с Порритами в их повозке, запряженной какой-то клячей, но делать это теперь…
– У Порритов такая большая старая лошадь, верно? – дружелюбно спросил Гарри. – И у них еще есть собака, маленький стаффордшир по кличке Бонзо.
Лотти подошла к расстеленному пледу и уселась на него рядом с корзиной. Она очень тщательно выбрала сегодня для себя одежду, куда более нарядную, чем для обычного семейного пикника. Бледно-лиловое вуалевое платье, башмачки из лайки цвета слоновой кости, а на шее нитка жемчуга, которая когда-то принадлежала ее матери.
От души надеясь, что Сара Торп, фабричная работница, уже не заблуждается насчет глубины социальной пропасти, их разделяющей, Лотти принялась распаковывать корзину.
– Скатерть, салфетки, футляр со столовыми приборами, – проговорила она без малейшего намека на йоркширский выговор. – Сандвичи с огурцами, сандвичи с яйцом и кресс-салатом, пирог с дичью, яблочный пирог.
Когда Нина расстелила и расправила скатерть, обшитую по краям кружевами, Лотти поставила на нее блюда, приготовленные их домашним поваром по просьбе Уильяма, раздраженно думая о том, что Сара Торп не должна строить ложные иллюзии на основании того, что Роуз живет по соседству с ней.
– Бисквит, пропитанный хересом, шоколадный торт, фруктовый торт, – продолжала она, раздумывая, как бы получше дать понять Саре, что Роуз живет на Бексайд-стрит из чистой причуды, которая ее не касается.
Она водрузила блюдо с пшеничными лепешками рядом с фруктовым тортом.
Сара, которая привыкла к сандвичам с яйцом, пирогам с мятой и коринкой во время особых пикников по случаю чьего-либо дня рождения, к сандвичам с какой-нибудь пастой, тартинкам с джемом и фляжке с чаем по менее торжественным случаям, хранила сдержанное молчание. Если Лотти надеялась на ее простодушное изумление по случаю подобного восхитительного изобилия, то ей предстояло пережить глубокое разочарование, потому что Сара отнюдь не пришла в изумление и не считала все это восхитительным.
Она знала, как голодают в домах, где мужчинам пришлось остаться без работы по болезни или по иным причинам, и потому все это огромное количество еды казалось ей непристойно изобильным. По меньшей мере дюжине бедных семей хватило бы этого на неделю, и Сара полагала, что хотя бы Сагдены понимают это.
– Не беспокойтесь, ничего не пропадет зря, – сказала Роуз, усаживаясь рядом с Сарой. – Все, что останется, попадет на стол к местным приютским детям не позже чем через полчаса после того, как его привезут назад в Крэг-Сайд.