Всякому явлению в истории можно сыскать сходное с ним событие. Через много-много лет в другом месте земли другой воитель стоял на берегу другой реки и жаждал перейти ее, и терзался страхом, и решился.
Великий Гай Юлий Цезарь изрек “Вперед, жребий брошен!” и перешел Рубикон, и войско свое перевел. Что роднило деяния и души богобоязненного израильтянина и, не будь рядом помянут, идолопоклонника-римлянина? Обоим предстояло перейти реку, сомнения жалили сердца, страх теснил дыхание, впереди маячили кровопролитные войны, но дерзновение решимости победило слабость, и на небосклоне истории загорелись две ярчайших звезды – одна за другой, через дюжину веков. Пусть нет под солнцем ничего нового, но и старое не повторяет себя. Скажем, любовь – недуг старинный, а каждому в новинку.
Консул и диктатор должен был неустанно трафить своим языческим богам, дорого платить за возведение в их честь величественных храмов и за ваяние чудной красы статуй, немые уста которых не порицали, не одобряли, не обещали. Потому не мог быть уверен воитель-язычник, что боги вкладывали в руку его жезл победы. Сие не диво, ведь сила идолов, пусть даже воплощенных в прекрасные скульптуры, есть только плод фантазии. Иное дело – правоверный Йошуа. Он опирался на могущество реально существующего Бога, безраздельного ручателя торжества избранного Им народа.
Добавим, что знатоки Писания усматривают в Йошуа последовательного проводника идей Господа, и потому полагают почти все его деяния праведными и правильными. В оценке, которую дают историки акциям Гая Юлия, нет подобного единодушия. Это, безусловно, еще одно различие меж двумя гигантами.
Так в чем же родство двух исторических событий и их героев? Только в том, что обоим полководцам предстояло перейти реку, и они трепетали, но все же решились? А разве это внешнее сходство не является достаточным основанием для рассуждений, оживляющих страницы повести?
Разумеется, есть более глубокие причины отысканию аналогий. Во-первых, Гай Юлий прославлен всемирно, а скромный Йошуа, подвиг которого римлянин повторил через многие века, известен незаслуженно мало. Посему упоминание рядом имен двух персонажей истории справедливо добавит славы израильскому герою. Во-вторых, религиозный аспект событий дает нам случай упомянуть превосходство веры в настоящего Бога перед поклонением богам.
2
Йошуа перевел в практическую плоскость размышления на тему предстоящего форсирования Иордана. Ход его мыслей об этом предмете не записан в безупречно достоверных анналах, и посему будем опираться на мнение еще одного римлянина (впрочем, иудея), небезызвестного сочинителя Иосифа Флавия.
Проникновение в события глубокой древности требует от нас внимательного отношения ко всем литературным источникам. Иосиф Флавий хоть и появился на белый свет более чем через тысячу лет после Йошуа, однако, был к нему ближе нас на добрых двадцать столетий. В сравнении с нами он является почти современником легендарного героя, и мы доверимся его соображениям, отдельные из которых приведены ниже.
Йошуа исключил возможность возведения моста, как занятие слишком шумное, заметное, продолжительное, привлекающее внимание. Стоило только начать трудиться, как затаившиеся на другом берегу враги, осведомленные о намерениях иудеев, немедленно начали бы атаковать поглощенных делом рабочих, и строительная затея потерпела бы крах, а мораль израильтян, и без того зыбкая, была бы подорвана. К несчастью, в распоряжении Йошуа не было ни лодок, ни плотов. Воды обильных зимних дождей изрядно подняли уровень Иордана. Тихая летом река превратилась в широкий и бурный весенний поток.
Ни на минуту не предался унынию Йошуа – ведь сказал же ему Всевышний: “…Как был я с Моше, так буду я и с тобой: не отступлю от тебя и не оставлю тебя…” Неколебимость веры – залог оптимизма. “Пусть широка и глубока река, воды бурливы, и нет переправы – поведу народ, и свершит Бог чудо, и счастливо перейдем Иордан!” – подумал Йошуа.
Израильтянам предстояло оставить обжитый лагерь. Что ожидало их в неизвестной суровой стороне? Другой берег – не кисельный, а Иордан – не молочная река. Йошуа рассудил, что необходимо взять с собой хороший запас продовольствия, ибо на новом месте не сразу добудешь пропитание, да и ополченцам безотлагательно потребуется пища, коли придется сразу вступать в бой. Йошуа созвал надсмотрщиков народа и приказал пройти по стану и повелеть людям заготовлять еду. “Три дня на сборы – и переходим Иордан!” – скомандовал он.
В канун переправы Йошуа встал рано поутру и собрал народ, и люди покинули становище и двинулись к Иордану. К вечеру добрались до воды, в последний раз утолили голод по сю сторону реки, в тревоге улеглись спать, кто на траве, кто на земле, кто на песке. С рассветом поднялись с жестких своих постелей, подкрепились, испили воды и, следуя приказам надсмотрщиков, стали выстраиваться в бесконечно длинную колонну, очередность в которой была загодя продумана Йошуа.