«Как же все это осточертело»
-Непременно “отец”.
Сменив доспехи, Гидеон тоскливо взглянул на стоящую поодаль мать и сделал то, что могла понять только она. Коснулся торцом ладони лба, сделав вид будто просто его потер. Но давно потускневшие глаза матери вспыхнули новым блеском надежды. Она не забыла. Это движение значащее у людей уважение и благосклонность, именно она показала его Гидеону, когда тот был совсем мал и еще мог держать свою мать за руку.
Как давно в нем засело чувство отчаяния? Как давно он понял, что он лишь пёс для Арадея. И только для этой осунувшийся, некогда прекрасной богини, он значит что-то большее.
Распахнув белоснежные крылья, Гидеон ринулся вниз. Обратно на землю и встреченный приветственными криками своих полководцев, возглавил северное войско. Его копье снова проливало новую кровь за того, кого он уже всем сердцем ненавидел. Очередная битва была закончена и Гидеон покосился на кулон, висевший на копье. Множество ударов он не нанес, натыкаясь взглядом на эту вещицу. Многих отпустил живыми и пленных не брал.
А все из-за этой девицы, что почему-то растревожила его разум. Ее золотые глаза, в них совсем не было ненависти. Недовольно фыркнув, он взялся за седло поставив ногу в стремя своего горделивого белого коня, но остановился. Наконец разозлившись сам на себя, стянул кулон и надел себе на шею, аура исцеления окутала его, принося блаженство и спокойствие, вдыхая в тело новые силы и растворяя боль и усталость в небытие. Он покрутил в гибких пальцах деревянную птичку и задумчиво нахмурился. Занятная вещица, в который раз отметил Гидеон. Оставил лошадь и медленно побрел по полю брани. Тут и там мертвые тела, кровь самых разных отливов, куски мяса, поверженные люди, стонущие души. Вот и мертвый гунр, а рядом с ним серый измазанные кровью и грязью плащ. Гидеон уважительно посмотрел на недвижимую руку павшего воина, что до сих пор сжимала меч, и поднял плащ с земли. Встряхнул, очистив его одним резким движением, горько усмехнулся и одел на широкие плечи бога. Накинул капюшон на голову, и пошел по направлению к тому дому из которого пару дней назад так быстро сбежал. Да, как ни странно, ему было признавать, но он именно сбежал, почему-то он не хотел навредить этой вредной, упрямой, наглой девице, с глазами...теплыми как солнышко.
Протянув руку вперед, он раскрыл пространственную дорогу и в момент оказался перед тем самым небольшим деревянным домом. Вереск шелестел под теплым ветерком, покачиваясь в своем медленном плавном танце. Солнце ласково грело. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Она сидела на стуле напевая все ту же песенку и вышивая узор на тканном полотне. Увидев вошедшего, гордо поднялась:
- Вернулся значит!
Воин не понимал ее и себя не понимал, но эти два солнышка, что смотрели на него дарили тепло. Шагнув к ней, он медленно протянул руку к ее щеке и замер, пожелтевший синяк напомнил о его деянии и заставил ненавидеть себя сильнее чем убийство сотен тысяч созданий. Она хмуро посмотрела на него:
- Надеюсь тебе стыдно!
- Стыд, - Гидеон аккуратно провел пальцами по синяку, - мне не ведомо это чувство. Почему не исцелила? - рявкнул он, вытянувшись над ней во весь рост.
- Не захотела! - крикнула она в ответ. С вызовом поглядев в его голубые глаза.
Гидеон недовольно сжал губы и, скинув с себя плащ, хмыкнул:
- Смелая или глупая?
- Ты как-то уже назвал меня дурой! - кинула Аида.
Гидеон снова почувствовал укол вины:
- Хватит! - зло рявкнул он.- Ты решила испытать мое терпение!?
- Я решила тебя чаем напоить-девушка сунула со всего маху в его руки чашку с ароматной водой.
Та расплескалась и Гидеон от ярости громко выругался.
- Не ори в моем доме!
Он разъярённо навис над хрупкой девой и процедил:
- Если я захочу этот дом пополам сложится. Так что не смей мне указывать! - последние слова он громом прогрохотал. Из ушей Аиды потекли две алые струйки, недоуменно она коснулась их пальцами и, увидев кровь, нахмурилась. Гидеон оторопел. Какая же она хрупкая.
- Аида, - прошептал он и потянулся к красной дорожке, - я... Он не знал, что сказать. Не хотел? Нет, он хотел потому и орал. Он хотел, чтобы она отнеслась к нему с почтением, но с чего бы? Даже при его белых волосах и голубых глазах, при его бледной коже его прозвали «Темный». Так с чего бы ей подчиняться ему.
Он устало опустил руку. Шепнул что-то и исчез в портале. А Аида с тоской посмотрела ему в след. Она подняла с пола, так небрежно брошенный им серый плащ и бережно прижала к груди.