Если она уйдет, то оборвет эту нить.
Она исчезнет — исчезнешь ты.
Говорят, что дети не умеют любить так, как любят взрослые.
Вранье.
Наглая ложь, басни.
Они умеют.
Они любят чисто, беззаветно.
Полностью.
Отдаваясь этому чувству без остатка.
Не выискивая выгоды, плюсов для себя.
Они любят просто.
Потому что так хочет душа.
Это огромная редкость, можете мне поверить.
Говорят, что любви нет.
Чушь. Снова.
Она есть.
И, когда Адриан смотрит Маринетт в глаза, он её видит.
Так, как и её видит в его глазах она.
Маринетт кивает.
Чуть дрожит, но уже не от холода.
От волнения.
Закравшегося где-то под ребрами, когда он вот так посмотрел.
Отпуская…
Часть хронического страха из грудной клетки.
И мысли.
Позволяя холодному ветру унести их прочь из головы.
В животе образуется маленький смерч.
И радужки. Его радужки сияют так, что Маринетт только смотрит.
Молчит. Беззвучно моргает.
Уголки её губ чуть дергаются, и она улыбается.
Жива.
— Я чуть тебя не потерял, — шепот.
Слетает с губ, и слова зависают в воздухе над ними.
Парят. Чуть выше поднимаясь, ударяясь об серый влажный потолок.
Жива.
— Мне без тебя здесь так тяжело, — полувсхлип.
Прозрачная дымка в глазах, и щемящая боль глубоко внутри.
Люблю.
Пожалуйста-будь-со-мной.
— Не оставлю тебя… Ни за что.
Кивок головой.
Рывок из глубины души.
Воют демоны в соседних камерах.
Плевать.
Наклон его головы в сторону, и срывается рваный выдох с её маленьких губ.
К которым Адриан прикасается своими.
Не-оставлю-тебя.
Вырываются из-под век две горошинки, катятся вниз.
А в груди всё ноет. Скребет.
Воет.
Чуть не потерял.
Адриан целует её.
Так, чтобы очнуться.
Потому что — чуть. Только чуть.
Ты не потерял.
Она здесь. С тобой.
Позволяет углублять поцелуй.
Я-так-сильно-тебя-люблю.
Адриан прижимает её к себе ближе.
Касаясь.
Острых плеч, ямочки на ключице.
Опуская руку ей на затылок и притягивая ближе.
Зажмуривая глаза.
До искр, взрывов петард.
И затем выдыхая.
Позволяя ей схватить влажными губами воздуха.
Соприкасаясь лбами.
Не открывая глаз.
Я-так-сильно-за-тебя-испугался.
— Хорошие брат и сестра, — послышался голос из дверей камеры. — И целуетесь по-семейному.
========== 09. Играть в «героя» ==========
Агрест резко развернулся назад, всё ещё сидя на корточках.
Маринетт в ужасе распахнула глаза.
Дерьмовенько, ничего не скажешь.
Миссис Хоуп стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди и привалившись боком к косяку.
Её лицо было крайне спокойным.
Только вскинутая левая бровь и полу ухмылка на полных губах давали парочке понять, что она увидела больше, чем следовало.
— Эм, — блондин запнулся.
Глаза хаотично бегали по закоулкам камеры, стараясь найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом.
Но тот снова и снова находил полу ухмылку на лице женщины.
— Мы вовсе не…
— … брат и сестра? — вскинула брови миссис Хоуп, прервав Адриана.
— Я хочу сказать…
— … что мы не родственники?..
— Да позвольте же вы…
— … мне закончить начатое с мисс Дюпэн-Чэн?..
— Седьмое пекло! — выругался блондин, закатив глаза.
Адриан сел на постель возле Маринетт и опустил локти на разведенные в стороны колени, зарываясь пальцами в волосы.
Девушка закусила нижнюю губу.
Тайком смотрела иногда на свою надзирательницу и молчала.
Да как, черт возьми, вообще из этого выпутаться?
Потрясающе.
Любящий брат постоянно навещал свою сестру.
Поддерживал её, разговаривал с ней.
А потом взял и начал целовать «по-семейному».
Миссис Хоуп почти стала свидетелем действий близнецов Ланнистеров.
Разумеется, у неё появятся вопросы.
Вот только как отвечать на них этим двоим?..
Она видела, как сияли алым щеки Маринетт, хотя она и пыталась опустить голову ниже, чтобы это не было заметно.
Видела, как хаотично придумывал оправдания Адриан, изредка шевеля губами.
— Парень, да не напрягайся ты так, — лениво заметила миссис Хоуп, отталкиваясь плечом от проема. — А то у тебя пар из ушей пойдет.
Адриан встрепенулся от не такого грубого — как ожидалось — голоса и поднял на неё глаза.
— Неужели ты думаешь, что я ещё в первый день поверила, что ты — её брат?
Агрест и Дюпэн-Чэн непонимающе переглянулись.
— Не понял, — честно сознался Адриан. — Что вы имеете в виду?
Миссис Хоуп довольно хмыкнула и, захватив с собой приготовленный у дверей стул, вошла внутрь и села на него.
Пришло время рассказать ему.
И ей.
Им обоим.
Нет смысла больше держать это в секрете.
Раз уж они так здорово вляпались.
Пора знакомиться.
И объяснить им, что к чему.
— Моё имя — Молли Дрэд, — чуть кивнув головой, представилась она. — Но с того момента, как я вступила в отряд, моя фамилия «Хоуп».
Маринетт чуть нахмурилась и приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать.
Но слова растворились на языке, как пастилка от кашля.
— «Дрэд», — задумчиво произнес Адриан. — Страх?
— «Хоуп», — тут же поддержала Маринетт. — Надежда.
— Надежда сильнее страха, — констатировала Молли, довольно улыбаясь и скрещивая руки на груди. — Нам позволено выбирать себе фамилии после официального вступления в отряд.
Она внимательно следила за реакцией этих двоих.
Страх и пунцовые щеки постепенно сменялись чем-то новым.
Непониманием.
Чуть сдвинутыми бровями.
Поднятыми на неё глазами.
— Какой отряд? — задал вопрос Агрест. — О чем вы?
— Хороший вопрос, парень, — довольно улыбнувшись, отозвалась она. — Отвечать на него я, конечно, не буду. Поскольку всего вам знать не обязательно. Сейчас я могу сказать только одно: я работаю на Сабин Чэн.
Маринетт тут же резко влилась в разговор.
Она поерзала на постели, чтобы сесть ровнее и сипло выдохнула.
Сердце постепенно начало ускорять свой темп.
— Моя мама? — полувопрос-полуутверждение сорвалось с губ девушки и было встречено прямым взглядом женщины.
— Она предводитель нашей группировки, — заметила Молли, чуть кивая головой. — Лучшая из нас.
— Моя мама, — снова повторила не своим голосом Маринетт.
И Адриан заметил, как пронзительный синий взгляд девушки начал тускнеть.
Словно покрываясь невидимой пленкой.
Она смотрела перед собой невидящим взглядом, словно собирала по осколкам какие-то воспоминания.
Ранила ладони, закусывала губы, чтобы не закричать от боли.
Но собирала.
Все кусочки воедино.
— Маринетт, — Молли встала с места и села на колени возле девушки, опуская руки ей на плечи — Ты находишься здесь ради собственной безопасности.
И Дюпэн-Чэн почувствовала, как внутри что-то начало бурно вскипать.
— Безопасности. — тут же повторила она и натянуто улыбнулась. — Безопасности…
— Маринетт, с тобой всё хор…
Адриан не успевает договорить, потому что комнату заливает волнами от её пронзительного вскрика.
— Безопасности?! — крикнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Она вколола мне лошадиную дозу транквилизатора! Она отправила меня в больницу для душевнобольных! Какого хрена?!
Молли медленно встала на ноги, одергивая халат.
Она знала, что подобная реакция у девушки будет без вариантов.
Поэтому в который раз поблагодарила свое благоразумие, а не доброе сердце, за то, что решила не развязывать ей руки.
— Маринетт, — ровным голосом попыталась успокоить её Хоуп.