Семья Ульрихов много путешествовала и имела крепкие связи в музыкальной среде. «До рождения Ларса я занимался музыкой и часто ездил в Лондон, — вспоминает Торбен. — Я дружил с тромбонистом Крисом Барбером, исполнявшим традиционный джаз. Да, еще с Хамфри Литтлтоном. С ним мы играли в клубе «100 Oxford Street» и вообще проводили там очень много времени». Влияние джаза, которое сформировало стиль игры самого Ульриха, исходило из совершенно определенных источников. «Я считал себя учеником Сидни Бечета[1] еще до того, как я с ним познакомился. Даже в конце сороковых мой интерес к нему не угас. Я ездил во Францию на концерты групп, игравших в стиле Кинга Оливера и Луи Армстронга. Бечет был там очень популярен, и я не упускал возможности съездить в Париж, чтобы послушать его».
Дружба Торбена с великим Бечетом крепла, однако профессиональная деятельность звезды мирового тенниса вызывала серьезную озабоченность у его наставника. «Мало-помалу мы установили такие отношения, в которых он был учителем, а я — учеником, — говорит Ульрих с нескрываемым удовольствием. — Как-то он прочитал в газете, что я некрасиво повел себя на теннисном корте, так он позвонил мне и отругал как следует».
В мельком упомянутом «некрасивом» поведении на корте угадывается необузданный нрав Ульриха — но не тот ли самый запал проявился в выходке его сына, выскочившего тогда в Риме на сцену, где выступал Гордон Декстер? Впрочем, Ларс оказался в клубе не просто так: Гордон был его крестным отцом.
Гордон вел такую же кочевую жизнь, как и супруги Ульрих. В 1960-е он на какое-то время поселился в Дании, в Копенгагене, где в то время жила семья Ульрихов. «В Копенгагене очень интересовались джазом, например, там был клуб под названием «Monmartre», — рассказывает Торбен. — Здесь одно время жили Стэн Гетц, Бад Пауэлл. Отыграв несколько недель в лондонском джаз-клубе «Ronm'e Scott's», в Данию приехал и Декстер. На самом деле там просто была отличная атмосфера, а мы были молодыми, жили этой атмосферой и писали о ней». Именно журналистская деятельность Ульриха свела вместе двух друзей:
«В то время я писал о джазе для датской газеты «Politiken». Начиная с конца пятидесятых Декстер стал крупной фигурой клубной жизни. Мы постоянно пересекались во время наших путешествий».
Ульрих и Гордон стали друзьями, и, когда родился Ларс, Декстер согласился быть его крестным отцом. Тем не менее обстоятельства не позволили Декстеру установить более близкие отношения со своим крестником: он вскоре переехал в США. Вот что говорит Торбен по этому поводу: «К тому времени, когда они уже могли бы стать настоящими друзьями, Декстер либо переехал в Нью-Йорк, либо был не в форме, либо уже умер» (Декстер Гордон умер 25 апреля 1990 года. — Дж. М.). Но, по мнению Торбена, Ларс все-таки хранит память о своем крестном отце: «Ларс мне говорил, что однажды во время гастролей встретил Лайонела Хемптона и рассказал ему, что Декстер Гордон был его крестным, — добавляет Торбен. — Они долго вспоминали прошлое в каком-то ресторанчике».
Но Ларс и без Гордона начал с детства впитывать музыку, которую слышал вокруг. «С самого первого дня его жизни в нашем доме всегда были музыканты», — вспоминает Торбен. Поворотный момент наступил в 1973 году, когда Ларсу было десять. В гости к Ульрихам приехал Рэй Мур. «У нас был хороший друг Рэй Мур, музыкант из Южной Африки, игравший тогда в Копенгагене. Именно Рэй сводил Ларса на первый в его жизни рок-концерт», — рассказывает Торбен.
Девятилетний мальчик был настолько потрясен выступлением рок-группы, что на следующий же день отправился в магазин и купил ее новый альбом. Пластинка называлась «Fireball». А группой, которая так ему понравилась, была «Deep Purple».
Тысячи километров и целый мир разделяли Ларса с поколением американских детей и подростков, переживавших ту же самую лихорадку, которую он испытал, впервые услышав «Deep Purple». В середине 1970-х американские рокеры находились в плену творчества своих земляков, собиравших стадионы: «Kiss», «Aerosmith», Теда Ньюджента, «ZZ Тор». Их записи продавались миллионными тиражами, они неустанно гастролировали по градам и весям, выход каждого их нового альбома становился настоящим событием. Они следовали примеру британских рок-групп, годами завоевывавших любовь миллионов фанатов в Америке, — «Rolling Stones», «The Who», а затем и групп второй волны: «Black Sabbath», «Deep Purple» и, конечно, «Led Zeppelin» — группы, яркая театральность, искрометный блюз и оглушительные риффы которой убедили всех в том, что в Британии умеют делать добротный тяжелый рок.
Если б вы родились в начале шестидесятых в каком-нибудь либеральном районе США, например в Лос-Анджелесе или Сан-Франциско, и слушали бы рок-музыку, вы непременно сохранили бы нежность к семидесятым. Большинство поклонников рока все еще не имели четкого представления о том, что значит «хеви-метал», и с удовольствием слушали «Meat Loaf», «Kansas», «Joumey», «Vanilla Fudge» и «Blue Cheer», называя их творчество «роком» и не задумываясь о том, к какому именно музыкальному направлению их следует отнести.