Вздохнув, она включила телефон в розетку.
Тишина.
Продюсер, видимо, устал от насилия над телефонными кнопками и бросил это гиблое дело. А у самой Татьяны желания набрать номер Пал Саныча совершенно не возникало.
Девушка снова недоверчиво покосилась на телефон.
Молчишь?
Ну и молчи дальше!
Чтобы как-то развеяться ("И где этого Андрея носит? А, может, сбежал просто? Э-эх!
Скорее всего, именно так и сделал…") Таня включила телевизор. Хмуро уставилась в экран. Может, презентацию ее клипа покажут. Новости. Голос диктора. "По-прежнему не установлены причины вчерашнего взрыва. Напоминаю, вчера в центре города по непонятной причине взорвался маршрутный микроавтобус. Погибли все пассажиры и водитель…". Замелькали страшные кадры. Горящие обломки. Перегороженная дорога.
Тела, накрытые простынями.
Ну вот, и кого после этого заинтересует новость о каком-то там клипе?
Стоп!
Взрыв. Запах пота и паленой резины. Мир кружится в безумной чехарде.
Серикову затошнило.
"На данный момент установлены личности всех пассажиров. Среди погибших было трое детей. Кроме того, в автобусе находилась наша коллега по перу – журналистка Алина Кухарская, корреспондент еженедельного журнала "ТанДем", – рядом с молодым телеведущим появилась фотография улыбающейся темноволосой девушки. Ведущий вздохнул. – Наш канал выражает глубочайшие сочувствия журналу "ТанДем" и семье погибшей".
Таня, сдерживая приступы тошноты, подошла вплотную к телевизору. Не понимая до конца, что она рассчитывает там увидеть, жадно всмотрелась в экран. Горящие обломки. Мент, бормочущий о неустановленных пока причинах.
Запах гари. Жар огня.
Дззззззззынь!
Татьяна подпрыгнула на месте, едва не свалив телевизор.
Чтоб тебя!
Отдышавшись, подняла трубку.
– Да, Павел Александрович!
– Мириам, что за дурацкие шутки? Ты что вытворяешь?
– Я… э-э-э… ничего. Просто… Просто за пределами сцены предпочитаю, чтобы меня называли Татьяной…
– Ты что несешь?! Почему не берешь трубку? Что с твоим мобильным?
Черт! Мобильный, судя по всему, пал смертью храбрых. На славной реке Днепр…
– Тебе нужно подготовиться к интервью с этим, как его, "ТанДемом". У них высокие рейтинги. Надо выбить у них…
– Э-э-э… Пал Саныч, насчет "ТанДема", тут в новостях показали… -… обложку!
– У них журналистка погибла. Та самая, с которой вы договаривались. Не думаю, что…
– Господи! Погибла одна, пришлют другую! Нам, говорю, надо у них обложку выбить!
Откровенное интервью в обмен на твое фото на первой полосе! Кстати, легенду придумала? У меня есть парочка идей. А еще пресс-конференцию организуем…
– Павел Александрович, я сейчас не готова к интервью и к-к-конференциям. Я болею.
У меня температура, – Татьяна лихорадочно соображала. – И сыпь странная. По всему телу. И лицу! Мне нельзя. В таком виде. Они ж фотографировать… А мне так плохо.
– Что за… Что такое? К врачу! Быстро!
– Была сегодня, – (боже, боже, боже!) – Он сказал, никуда не выходить минимум неделю.
– Дура! Да за неделю тебя забудут все! Ты соображаешь, что говоришь?
– Зато с изуродованным лицом запомнят надолго, ага! – Таня всхлипнула. – Ну не могу я! Ну что я виновата разве?
– Так! Ты дома? Я приеду сейчас!
– Не надо!!! – истеричный вскрик. – Пожалуйста! Я ужасно… Пал Саныч, я…
Гудки.
Черт!
Что теперь делать? Что говорить продюсеру? Синяки и царапины – последствия лихорадки? Три-ха-ха! Узнает правду – в милицию позвонит. А, может, наплести что-нибудь про буйного бойфренда? Еще и Андрей сбежал. Проклятье!
Ладно. Сесть и успокоиться. Сейчас мне хреново, зато потом будет что вспомнить.
И внукам рассказать. "А вот вы знаете, бабушка-то в ваши годы…" М-да. Если я, конечно, доживу до тех внуков…
Клац!
Таня замерла посреди комнаты.
Клац-клац!
Замок. Скрип двери. Они пришли сюда. Мне конец! Конец-конец-конец! Звук шагов.
Мамочки-мамочки-ма-маааа! Таня прижалась к стене, схватила со стола тяжелую хрустальную вазу, подняла над головой – одного, но убью!
В коридоре вспыхнул свет.
– Ты???
– Дык! Сама ж мне ключи дала. Забыла? – Андрей удивленно пожал плечами и понес пакеты с едой на кухню.
Пал Саныч так и не приехал. Вернее не доехал. А еще вернее – не дошел…
– Таня, послушай, – распаковав покупки, Андрей осторожно отобрал вазу, которую она все еще прижимала к груди, – понимаю, это непросто, но если ты не успокоишься…
– Мой продюсер… Он будет здесь с минуты на минуту. Я не могу ему рассказать…
Говорю: лихорадка, а он не верит. Едет сюда. Господи! Он увидит… Он…