Мы вступили в новый учебный год без «железа», как бы сдали задачу №1, отгуляли отпуска за 1973 год. 30 июня 1973 года АПЛ «К-1» под командованием кап 1 ранга Дмитриева убыла на боевую службу. С ними также пошли, кроме тех кто заполнил пустующие клетки, наши командиры или старшины отсеков, чтобы сохранить имущество отсеков, потому что за «железо» отвечали мы — первый экипаж. Юра Крылов готовился к БС на АПЛ «К-35». Даю 100%, если бы не госпиталь после боевой службы, меня тоже бы прикомандировали к какому-нибудь экипажу. Виталий Адаменко был назначен на должность командира электротехнического дивизиона БЧ-5 на строящуюся ракетную АПЛ. На должность 3 киповца был назначен лейтенант Дима Саранчуков. Я стал первым, Юра Крылов вторым. В сентябре просочился слух, что «К-1» возвращается в базу своим ходом после аварии. 27 сентября 1972 года АПЛ «К-1» тихо зашла в базу и ошвартовалась в Малой Лопаткина. Нас, как хозяев, на неё не пускали и даже не предлагали. Наших ребят, ходивших на БС с экипажем Дмитриева, с борта не выпускали. Мы уже знали, что у неё сломаны все 4 торпедных аппарата и нет акустики. Чтобы извлечь головные части сломанных торпед из ТА, 2 из которых с ЯБП оказалось делом непростым, поэтому ждали специалистов.
Всё это благополучно закончилось. Вся скамейка запасных — экипаж «К-1» загрузилась в прочный корпус и пассажирами на своём родном «железе» 23 октября 1973 года прибыл в Северодвинск. «К-1» была поставлена в сухой док. Дмитриев со своим экипажем слинял в Западную Лицу. Наши ребята, ходившие с ними на БС, были отправлены в отпуск. Началась жизнь экипажа в условиях ремонта. В 203 ОБРПЛ произошли изменения с того момента, когда мы покинули её в конце 70 года. Я не нашёл того одноэтажного строения, где я представлялся Ивлеву, и столовой. Была построена новая столовая и пятиэтажная казарма для экипажей ПЛ. Бригадой командовал контр-адмирал Жильцов, сменивший Кольцова, снятого с должности за сгоревшую ПКЗ.
Михаил Демидович составил ремонтную ведомость. Нужно было менять все носовые торпедные аппараты, акустическую систему «Керчь». Нужно было, пользуясь моментом нахождения в ремонте, заменить 2 вышедшие из строя ионизационные камеры. Больше по работе аппаратуры управления и защиты реакторов замечаний не было. Конечно, это был внеплановый ремонт, и нам не обещали поставить всё заказанное немедленно. Мы вынуждены были ждать. Был снят документальный фильм для офицеров и адмиралов, к чему приводят ошибки в навигации. Мне кажется, что если бы на этом месте находилась другая АПЛ, а не «К-1», она простояла бы здесь очень много лет, не дождавшись ни гидроакустического комплекса «Керчь», ни торпедных аппаратов, ни тем более каких-то ионизационных камер, которые применяются только на реакторах стратегических АПЛ. Мы заказали их для того, чтобы заменить вышедшие из строя, не разрезая прочный и лёгкий корпуса над реакторным отсеком. При плановой экономике, когда известно, сколько штук того или иного должен изготовить завод или предприятие, всё незапланированное отодвигается. Парогенераторы, установленные на «К-1» проработали к тому времени уже очень много часов, а задача была определить, при какой наработке они не выдержат и дадут течь.
Первые три месяца, как мы встали в док, не хватало офицеров, допущенных к дежурству по ПЛ. Кроме того, ежедневно должен был заступать дежурный по ГЭУ. Реакторы находились в работе более 3 месяцев, около 3 месяцев нужно производить теплосъём от них, иначе беда. В то время ещё неукоснительно выполняли требования ядерной безопасности, тогда менеджером Чубасом и не пахло, он ещё в песочнице ковырялся. К ПЛ провели специальный трубопровод для забора морской воды и работающими насосами ПЛ охлаждали реакторы. Поскольку меня совершенно не завлекал город и казарма, где находились и офицеры, я согласен был дежурить через день по ПЛ, а сменившись, дежурить по ГЭУ. Петька Степанов тоже был не против такого, и мы вообще не появлялись в казарме больше 2 месяцев. Я запамятовал, когда он прибыл на «К-1». Мы были с ним одногодками, но до поступления в Высшее Военно-Морское училище он успел поплавать по Оби. Это его не устраивало, его влекли ядерные реакторы и ширь Океанских просторов. Он родился в тельнике, всегда просил побрызгать на грудь, так как без моря не мог. Мы с ним ежедневно менялись дежурствами и даже привыкли. Это продолжалось до тех пор, когда начпо бригады решил посмотреть своими глазами, что за ПЛ стоит в заводском доке с развороченным носом. Уже видели все, а он нет. Был выходной день, я был дежурным по ПЛ и получил доклад от вахты, что в док прибыл начпо.
Я спустился па стапельпалубу, представился ему, спросил цель его прибытия, доложил, что л.с. на корабле нет и проводил его к носовой части ПЛ. На нос ПЛ можно было смотреть бесконечно долго, такое не каждому и не каждый день дано видеть. Он полюбовался и убыл. На следующий день меня вызвал в казарму командир, видимо начпо что-то не приглянулось. Я прибыл, и мне было выделено время для приведения внешнего вида в порядок. Я несколько месяцев не был в казарме, а командир на ПЛ. На ПЛ вообще не проводилось никаких работ, стояли и ждали, когда нам отольют, откуют, изготовят заказанное. За это время у меня отросла приличная борода. У меня был ватник, если бы я его выбросил, его никто бы не поднял. Конечно, начпо, впервые увидевший такого в шапке с повязкой на рукаве, с пистолетом и с бородой, был удивлён, что такое возможно, и где? В его бригаде. Он понятия не имел, что в пункте постоянного базирования АПЛ, такой внешний вид у всех, в том числе офицеров, только без бороды. Это в телевизоре они в канадках пилотках и при галстуках. Ему не понять, почему командир ПЛ, вернувшейся с БС, в разгар лета докладывает командующему в шапке не чёрного, а какого-то непонятно-рыжего цвета с зелёным крабом, набранным из нарукавных звёздочек своими руками ещё лейтенантом. Я подправил бороду, подстригся, сфотографировался и сбрил её. Вообще, подводникам запретили отпускать бороду, и не потому, что это некрасиво, а потому, что между маской дыхательного аппарата и кожей головы может остаться из-за бороды щель. Калашников разрешал отпускать бороду на БС с условием, после конкурса бород перед приходом в базу эти бороды будут уничтожены.
Ближе к весне начали подгребать отпускники. Вернулся Юра Крылов, побывавший на БС на АПЛ «К-35», отгулявший отпуск и уже женатым. Уже были получены три ионизационные камеры с технологически-ломающейся пополам подвеской ПИК-5. У нас появилась возможность вставить их в каналы, не вырезая технологический люк в прочном и лёгком корпусе ПЛ. Предложение сделать это без помощи завода исходило от нас, Командир БЧ-5 и командир ПЛ, дали добро и подключили к этому Куракина. По живой цепочке из моряков, в голове которой были мы, неисправные камеры за считанные секунды оказывались наверху, все остались в живых. Новые камеры вошли в каналы, которые как будто для них изготовлены. Весной прислали новые торпедные аппараты, новую станцию «Керчь», и засверкали сварочные огни в носовой части, загрохотали отбойные молотки, засвистели турбинки и металлические щётки.
Как-то вечером я был один в офицерской комнате, где стояли наши кровати. В дверь постучали, зашёл дежурный по команде и прямо с порога, «Товарищ капитан-лейтенант, там командир» и запнулся на полуслове. Я вышел в коридор, а у дневального столика Гелий Николаевич держится за косяк дверей. Я помог ему добраться до его кабинета, а потом до кровати. Я понял, что ему надо помочь раздеться и уложить его в кровать. Он видимо с кем-то поссорился, был возбуждён и насчет сна имел противоположное от моего мнение. Пришлось уговаривать, и я, наконец, приступил к раздеванию его. В теплом кабинете его совсем развезло, и отключаясь он продолжал повторять, «Эти герои, эти Жильцовы и Дмитриевы, они плавать не умеют, Саня, ты увидишь, как я осторожно плаваю». Вернувшись в свою комнату, я лёг в кровать, а из головы не выходили его слова, произнесённые по пьяни. Да, от тебя, как от командира, многое зависит, но далеко не всё. Разве можно гарантировать, что никто из доброй сотни подводников не совершит ошибку. Разве можно быть уверенным в том, что не лопнет какая-то трубка гидравлики или труба с воздухом высокого давления. Разве можно предусмотреть, что где-то вдали от человеческого глаза назревает конфликт между двумя непримиримыми врагами, электричеством и солёной водой, находящихся в непосредственной близости друг от друга. А, находился ли ты, хоть единожды, в электротехническом отсеке во время самого полного хода АПЛ, когда начинает казаться, что от вибрации корпуса сейчас, как перезревшие груши, посыплются на палубу электрические ящики и всё в отсеке засверкает. А являются ли АПЛ желанными в океане, которого мы не знаем. Я никому не передам твои слова, в море посмотрим.