Под конец лета ПЛ вышла на ходовые испытания. Мы шли в свой полигон в надводном положении для испытаний. Я находился на мостике, нет, не на вахте, а как обычно. Была солнечная безветренная погода. Мостик, акустик, горизонт чист, есть акустик, отвечал вахтенный офицер. Неожиданно в двух кабельтовых прямо по курсу, подставляя свой правый борт, из воды появляется громадина стратегического ракетоносца. Обе турбины, полный назад. «К-1» успевает погасить движение вперёд, и наблюдаем, как полтора футбольных поля железа нехотя убираются с нашего курса. Судьба отвела от беды убийцу авианосцев и этого стратега. Неужели акустики стратега не слышали, что справа бежит собака по асфальту, к хвосту которой привязаны пустые консервные банки. Больше во время ходовых испытаний ничего непредвиденного не случилось, мы вернулись в завод и начали готовиться к переходу в пункт постоянного базирования. 8 месяцев ремонта позади, в августе 74 года АПЛ «К-1» покинула Белое море. Шли в надводном положении. Был полный штиль и на зеркальнойповерхности Баренцева моря были видны какие-то водоплавающие птички, занятых добычей кильки и не обращающих никакого внимания на движущуюся убийцу американских авианосцев. Такое море я видел в первый и последний раз. Никого из жен в Северодвинске на этот раз не было. Отсюда, из Северодвинска, убыл поступать в адъюнктуру наша походная энциклопедия Олег Вишняков. Мы возвращались, наконец, к семьям.
АВТОНОМКА 75
Мы без замечаний вернулись в Нерпичью. БЧ-5 осталась, как обычно, готовиться к выводу ГЭУ, все остальные с портфелями, как крысы с тонущего корабля, преобразившиеся в офицеров и мичманов, радостные бросились на остановку скотовозов, до которой топать больше километра. Вот служба у людей. Следы зама уже давно простыли. Вот парень хваткий, он от Симферополя до Ленинграда на своём жигулёнке за 20 часов добирается. Я освободился, когда водители скотовозов уже спали крепким сном. Дома все были подняты по тревоге в связи с прибытием хозяина. Натка уже ходила и лепетала. Ей пришлось долго всем объяснять, кто я. Ну, а на завтра, какое завтра, сегодня, начинается флотская организация службы, и начинается, как обычно, с организационного периода. Те, кто остался на вахте и на расхолаживании ГЭУ, увидят своих детей и жён через 2 недели, зубря Уставы, и тренируясь, топая на месте, петь, если решатся враги на войну, мы им устроим прогулку по дну. Дурдом, а через месяц начало учебного года, и опять оргпериод, и опять грозить устроить прогулку по дну. Почему, интересно, запрещено исполнять, готовые к бою орудия вряд, на солнце зловеще сверкают. За исполнение этой песни экипаж не получит общую оценку больше 2. А, песня-то о мужестве, доблести, отваге русских моряков, погибаем, но не сдаёмся.
Мы привезли из Северодвинска две металлические коробочки, в которых находились по одному отработанному фильтру активности. Эти фильтры, как печень у человека, только очищают они не кровь, а воду 1 контура, чтобы уменьшить её радиоактивность. Их в этих коробочках засыпали песком, чтобы не воняли, все грани заварили сваркой. Размер коробочек примерно 2×0,4×1 метра. Их нужно было переправить в губу Андрееву, где была свалка такого вот добра. Я по должности к этому добру не имел никакого отношения, но лучше кандидатуры не нашлось, и мне было оказано доверие сопроводить этот опасный груз туда, где я никогда не был. В помощь мне было выделено два моряка срочной службы и командирский катер комдива вместе с командиром катера старшиной 1 статьи.
Эти коробочки были очень тяжёлые, и поднять их можно было только с помощью грузовой стрелы на ПКЗ или крана. Это в мою обязанность не входило. Здесь погрузят, там разгрузят, доставь в Андрееву и сдай. Кому сдай, какие от кого бумажки привезти, ничегоне объяснили. Когда застропили первую и грузовой стрелой ПКЗ положили на бак, нос катера чуть не ушёл под воду, показав гребной винт. Вторую положили на корму, чтобы погрузить винт. У меня неожиданно проснулись командирские качества, и я поинтересовался, все ли умеют плавать или хотя бы держаться на воде. Никаких жилетов или спасательных кругов на катере не наблюдалось. Поочерёдно мы спустились в катер, встав за спиной старшины, стоящего за штурвалом. В корме борт катера возвышался над водой в нескольких сантиметрах, но большие опасения вызывал нос со своей выпуклой палубой. Малейший крен или волна, и коробка весом в полтонны соскользнёт в воду по выпуклой палубе, катер встанет на дыбы, и мы все, вместе со второй коробкой будем в воде, пристукнутыми по головам перевернувшимся катером. Мы отошли самым малым, пытаясь не перекладывать руль, как канатоходец по канату, у которого шестом являлась носовая коробочка. Мы сразу были замечены на посту наблюдения, сразу доклад оперативному дежурному базы, посыпались звонки, кто такие, почему без заявки и т.д. и т.п. Мы же, ничего не зная и не подозревая, двигались, и приплыли, а куда швартоваться, один плавпирс и один причал с башенным краном и ни души, спросить, крикнуть какой-нибудь живой душе, никого. Туда, под кран. Мы подошли к нему, а там высота около 3 метров, не меньше. Отлив. Мы, карабкаясь по грязным масляным шпалам, поднялись на причал, и тут нас обнаружили и пленили. Нас обмерили на дозиметрической установке, разули и отняли сапоги у моряков и у меня ботинки. Мне, как офицеру, выдали маленькие тапки-шлёпанцы на полступни, матросы остались в носках. Меня отвели в комнату и начали пытать, кто мы, откуда и зачем. Я сразу сознался, они поверили. Просидев часа 2, а может больше, меня выпустили. Я сразу определил, где катер, но в нём никого не было, отсутствовали и коробочки. Через несколько минут показались бегущие во весь опор довольные радостные моряки, готовые броситься ко мне в объятия, как будто год не виделись. Они были в сапогах, у которых были отрублены топором носки и пятки. Мы с ветерком добрались в Нерпичью на ПКЗ. Я доложил об успешном выполнении задания. Виктор Павлович вместо благодарности произнёс, «Если хочешь загубить какое-то дело, поручи капитан-лейтенанту Гурьеву. Дело дошло до Командующего, он вас всех хотел посадить на губу». А я в чём, в этих тапках домой поеду, у меня здесь другой обуви нет, кроме ботинок, у которых белые треугольники на носках.
Перед нами была поставлена задача, сдать в ускоренном темпе все курсовые задачи. Раз задача поставлена, не выполнить мы её не могли никак, даже если бы захотели всё завалить на корню. Мы превратилис в трапецию на карте Мирового Океана в ГШ ВМФ 13 февраля 1975 года. Из экипажа убыл Юра Крылов в штаб Дивизии и на БС с нами не пошёл. Он был назначен на должность флагманского специалиста по КИП и А. Я был уже мастером военного дела. Виталий Адаменко втянул меня в область электроники и в рационализаторскую деятельность. АПЛ первого поколения были непаханым полем для этого занятия. В книжных магазинах меня исключительно интересовали книги по радиоэлектронике и, чуть меньше, военные мемуары. Мне нужно было начинать с азов, и я был рад, когда в руках появлялся учебник для техникума или училища. Мы числились на Дивизии лучшими рационализаторами. Была упразднена в нашей группе одна офицерская должность, и у нас с Димой Саранчуковым появился подчинённый матрос срочной службы. Конец спокойной жизни, старшинская книжка с планами занятий и тренировок, политзанятия. Разъяснений, где он должен находиться в море по готовности №2, нет. С офицерами на ПУ, но на этой кухне иногда разговоры, которые матросу не надо слушать. Да, трудно понять, что делается. Скоро вместо офицеров реакторами будут управлять матросы. Мы обсуждали возможность посадить на ПУ обезьян, и пришли к выводу, что можно. На велосипедах, и даже на мотоциклах, ездят, смогут и чайник вскипятить. Мы как-то с матросом, не помню его имя и фамилию, остались вдвоём на деаэраторной площадке, в киповской мастерской, где был токарный станок, наждак, стол с розетками для всех напряжений, сейф, ну и конечно, койка. Там же была и небольшая библиотека для экипажа. Я снял китель и задремал. Проснувшись, беру китель, а на нём подшита чистая бязевая тряпица. На меня смотрели чистые преданные глаза. Я попросил его больше этого не делать.