Сразу после этого я направился в штаб к флагманскому, который не являлся для меня карающим мечом, т.к. это был Юра Крылов. Он один из первых узнал, как это произошло. Вместо него с нами на БС ходил Слава Авдеев с «К-47». Бог создал мужчину и женщину, так вот мужчины внешне должны быть похожи на Славу. Он погибнет осенью этого года при пожере на родной «К-47», вышедшей на БС.
После обеда В.Н.Цоя, Г.Н.Лактионова, комдива вертолётом доставили в Сафоново, а оттуда самолётом в Москву, для разбора полётов. Как рассказывал Цой, его завели в огромный кабинет с очень длинным столом. Сидящий в торце стола капитан обвинил Цоя в спланированной за 10 дней до случившегося, попытке уничтожить АПЛ. Но вам это не удалось, товарищ капитан 3 ранга. Его не понизили в воинском звании, он был назначен командиром энергосудна финской постройки с каютой, состоящей из кабинета, спальни и душа. Гелия Николаевича мы больше не видели. Ходили слухи, что он умер в Ленинграде, после этого его кто-то встречал. В командование АПЛ «К-1» вступил капитан 2 ранга Семёнов, которому для поступления в Военно-Морскую Академию нужен был опыт длительного плавания на АПЛ. Ещё одному понадобился трамплин.
АВТОНОМКА 75
Вместо дома отдыха после БС для «К-1» уже устанавливались кильблоки в плавдоке в Росте. Там мы должны отдохнуть, если не умеем нормально плавать. Отпуск отгуляем по очереди. Времени достаточно, чтобы отдохнуть и подготовиться к БС. За это время мы попрощались и проводили на пенсию командира БЧ-5 Гершонюка Михаила Демидовича. Он освободил место для Бочарова Виктора Семёновича, окончившего Академию ВМФ и пожелавшему продолжить службу в плавсоставе на родной АПЛ «К-1». Убыл на должность командира БЧ-5 АПЛ «К-172» Виктор Павлович Колабский, освободив место для Тришкова Евгения Семёновича, освободившего место лейтенанту Борисову. Убыл поступать в Академию ВМФ Саня Крылов, на протяжении всей предыдущей БС изучающий английский язык и прочие премудрости. Командиром ЭТД стал Серёжа Топчиев, а его место занял лейтенант Азаров. Дед Пустовалов убыл в Росляково механиком на плавдок. Это был уже совсем другой экипаж.
За время ремонта в Росте, мы все успели отгулять отпуск, никому ПЛ не передавали. 14 декабря 1975 года АПЛ «К-1» убыла на БС в Средиземное море. После пожара на «К-47» выходить на БС было как-то тревожно. На прошлой БС мне не удалось закончить работу со схемами, поэтому заняться было чем. Новый 1976 год мы встретили на переходе к Гибралтару. Сменившись с вахты, я прибыл в каюткомпанию и уже готов был приступить к первому блюду. Включился магнитофон, я сразу не обратил на это внимание, потом узнаю до боли знакомый голос: «Саня, я поздравляю тебя с Новым Годом, сейчас тебя хотят поздравить дочки». Начинает лепетать Наточка. Я вижу, что все смотрят на меня, у меня ком в горле, уже мокрыми стали глаза, тут начинает поздравлять Леночка, предлагает послушать, что она умеет играть на пианино. Это же всё у меня перед глазами. Ну, Шкода, устроил бесплатный концерт, не мог пригласить меня в свою каюту, может там я бы дал волю слезам, которые сейчас должен сдерживать, а, может воспринял всё это более спокойно. Ведь это наши личные отношения, и зачем их выставлять на общее обозрение.
Мы незаметно прошли Фореро-Исландский рубеж, как заревели оба турбинных телеграфа, требуя самый полный вперёд. ПЛ куда-то понеслась, что есть силы. Мы долго так гоняли, пока не сбросили ход до самого малого. На обеде выяснилось, что прямо по курсу ПЛ сработал сигнальный буй. После противолодочного рубежа вся Атлантика была забросана этими буями, и они сопровождали ПЛ до самого Гибралтара. Оставалось просто записывать координаты этих, неизвестно кем разбросанных, буёв. Получалась неприглядная картина. Дядя Сэм сидел где-то у карты Атлантики и наблюдал, как через каждую милю высвечивается курс нашей АПЛ. Но мы же здесь проходили полгода назад, и никаких буёв не было. Сейчас вся середина Атлантики забросана буями. Эти буи были названы квакерами из-за звука, который они издавали. Мы прошли через Гибралтар и наткнулись на такие же буи. Командира Семёнова на этот раз подстраховывал зам командира дивизии по боевой подготовке капитан 1 ранга Черников. Зайдя в Средиземку, мы начали притираться к левому берегу, стараясь как-то спрятаться от них, проползли между каким-то островом и берегом, где судоходство вообще запрещено, но и там заквакало. Даже дядя Сэм удивился, во, дают, куда поперли. Пришлось и здесь не обращать внимания на эти буи, потому что вся Средиземка в буях. Проходя через Тунисский пролив по корпусу ПЛ начали бить гидроакустические посылки с надводных кораблей. Я впервые услышал этот звук плётки, которой хлестали по корпусу ПЛ. Причём этот звук слышен даже через шум и свист турбин. Возможно, это были наши корабли.
Через 45 суток плавания нам нужно пополнять запасы регенерации и продуктов. Пожалуй, это мероприятие будет самым тяжёлым из всего, что повидала «К-1» на своём веку. Наш командир вообще не умел швартоваться. Даже в Лице, при перешвартовках от пирса к пирсу на спокойной воде он умудрялся заниматься этим часами, насилуя гребные вместе с электриками. Другой раз, выйдя на пирс после такого маневрирования, думаешь, оставил бы ПЛ в покое, ветерок через час прижал бы её туда, куда ты так старался её поставить. Здесь же накат волны, зыбь, и швартоваться надо будет к плавбазе «Магомед Гаджиев». ЧФ всегда считался королевским Флотом. Там о командире корабля судили по тому, как он умеет швартоваться. Я сам наблюдал из окон училища, как возвращается с моря БПК. Дойдя до середины бухты Голландия, даётся реверс, При начале движения назад летят в воду оба якоря, корабль кормой движется к 13 причалу на приличной скорости, и не доходя до стенки несколько метров, винтами гасит скорость и останавливается, едва коснувшись кормой стенки. Остаётся подать, не бросить, швартовы и натянуть якорные цепи.
Мы всплыли, как всегда, в окружении кораблей и ПЛ Средиземноморской Эскадры. Заревели турбинные телеграфы, требуя «Стоп», зазвенели моторные телеграфы «Товсь». Поехали. С первого раза не попали, оба мотора уже работают назад. Слышим через корпус матюгальник, командир, не понял манёвра, прошу повторить. Повторный заход тоже не удался. Слышим матюгальник, но речь длинная и непонятная. Черников сделал запись в вахтенном журнале, что он вступил в командование ПЛ. Под турбинами ПЛ с первого захода была ошвартована у борта плавбазы. Мы всю ночь грузили и крепили. Плавбаза после встречи с нами возвращалась в Севастополь, поэтому нам было предложено написать домой письма, кто желает. Грех было не воспользоваться этим. Я знал, что письма будут подвергнуты цензуре, но как написать, что я возвращаюсь 21 февраля. Я написал несколько строчек, подписался, и поставил дату не когда написано письмо, а дату возвращения домой. Рисковал и надеялся, что Маша догадается.
Мы продолжили БС, вышли из Средиземного моря и направились домой тем же самым маршрутом, проверяя по записям местонахождение буев. Все они квакали уже в других местах. Я закончил работу, начатую на предыдущей БС. Все 50 папок схем-простыней по управлению и защите паропроизводительной и паротурбинной установками уместились в половине общей тетради формата А4. Время поиска возможных неисправностей сократилось до минимума. В каюткомпании был уничтожен 23 торт, это означало, что с момента постройки АПЛ «К-1» парогенераторы наработали 23000 часов, или 19000 после среднего ремонта, когда я прибыл служить на ПЛ. Ядерное топливо заканчивалось, и это было заметно по поведению реакторов. Они требовали к себе более пристального внимания и осторожности. Уже нельзя было резко менять реактивность, особенно в сторону уменьшения с последующим увеличением, чтобы избежать выброса ксенона, как говорил Слава Горшков, чтобы не упасть в йодную яму, и выбираясь из неё, оказаться в надкритическом положении реакторов, когда управлять реакцией деления ядер уже будет невозможно. Нужно выдержать время, пока ксенон не превратится в йод (может наоборот), и только после этого выбираться на мощность. Подвески ионизационных камер после двух юстировок с Димой Саранчуковым показывали, что зона выгорания топлива уже высоко. В профессионализме управленцев, особенно тех, кто прошёл обучение в учебном центре, а в начале 60-х это было обязательным, я не сомневался.