В январе 1983 года, уже Генсеком был Андропов, я прибыл в Штаб КСФ для собеседования с секретарём парткомиссии капитаном 1 ранга Андриясовым. В своей ёмкой по содержанию апелляции я уже просил парткомиссию КСФ восстановить меня в партии, если это возможно, при условии, что в партии должен остаться или я, или Ерош. Просить изменить только формулировку, могли спросить, формулировку вынесли коммунисты экипажа, она утверждена двумя инстанциями, мы вас вообще первый раз видим. Собеседование прошло в дружественной откровенной обстановке. Я узнал, что на Флот прибывает комиссия ПУ ВМФ по жалобе офицера, исключённого из партии, за то, что он разворовал имущество ПКЗ. Тащили оттуда все и пили вместе, а исключили одного. Это к тому, что плётка всё же была. Я вернулся в Западную Лицу ожидать вызова на парткомиссию.
Служба на АПЛ для меня превратилась во что-то непонятное. Уже полгода, как я исключён из партии, об этом знала вся Флотилия. Я продолжал ездить на службу, принимать корабли в живучесть, отвечать за их состояние, докладывать утром флагмеху о замечаниях за ночь, дежурить по ПЛ, стоять дежурным по гарнизону или в качестве начальника старшего офицерского патруля разнимать разбушевавшихся пьяных офицеров в ресторане. Всё вроде бы шло, как обычно. Начали портиться отношения с командиром ПЛ.
Все электрики, четверо, включая меня, приводили в порядок кабели питания с берега. Схема силовой сети была собрана при питании с берега, но с обеспечением непрерывности питания от АБ, так как в ЦП шли тренировки ГКП под руководством командира ПЛ. Держать вахтенного на пульте управления ЭЭС не было необходимости. Нам понадобились гаечные ключи, находящиеся в сейфе на ПУ. Я сам через кормовой люк спустился в электротехнический отсек, достал ключи, и повернувшись к ПУ вижу на амперметрах разряд с АБ больше, чем по 2000 ампер с группы. Это же часа через два батарее кирдык, а вдруг ещё хуже, кто-то попал под напряжение на распределительной колонке на пирсе. Я с пульта отрубил батарейные автоматы, не задумываясь особо о ЦП и тренировке ГКП. «Кто на пульте? Я. Кто обесточил гиропост? Я.Ты, блядь, заплатишь за все вычислительные машины БЧ-1», связь с ЦП на этом оборвалась. Раньше меня так не называли.
Поднимаюсь в надсройку, на пирсе спокойно, никакой суеты. Подходит дознаватель Козуб, «Александр Николаевич, командир приказал взять с вас объяснительную. Валера, дай разобраться, что там произошло». Спускаюсь в гиропост, спрашиваю старшего мичмана-техника БЧ-1, что произошло, был ли дым или запах гари, что собой представляют элементы памяти, они на транзисторах или на магнитных сердечниках. «Александр Николаевич, да всё уже, предохранители заменил и всё в рабочем состоянии, в первый раз что ли». Я не знал, что машинный преобразователь, питающий стойки вычислительных машин, не имеет защиты по минимальной частоте, что в неподходящий момент АПЛ может оказаться без навигации. Я написал объяснительную, как требовали, больше за деньгами ко мне не заходили. Думали, думали и придумали следующую провокацию.
Меня прикомандировали к экипажу АПЛ предыдущего поколения, отличающейся от нашей АПЛ не только вооружением, т.е. потребителями электроэнергии, но и электроэнергетической системой в целом. АПЛ должна была перейти в Полярный и встать в док для периодического осмотра. Штатный комдив два находился в отпуске, срок его выхода на службу 26 декабря. Док, это 2 месяца, как минимум. При отработанных командире группы и старшине команды в доке комдив нужен только для несения дежурства по ПЛ, с остальным справятся без него. Под дизелем добрались до дока, подключились к его источникам электроэнергии, причём всё это делалось под руководством командира группы. Командир БЧ-5 мне объявляет, будешь служить здесь до 26, пока не появится штатный комдив. Ну и буду, какая мне разница, где служить.
Уже больше месяца я служу у них. Перед уходом в Полярный было сказано, тужурки и рубашки не брать, выхода из завода в город не будет. А 25 декабря поступает команда, подать список офицеров и мичманов, убывающих на Новый Год в Западную Лицу и Ленинград. Подаю механику список, и как бы невзначай, говорю, у меня тоже завтра заканчивается срок командировки. Нет, отвечает он, комдива нет, он что, ненормальный, ехать сюда на праздник, будешь его ждать. А, кроме того, на нас сбросили офицерский патруль с 31 на 1, заступишь начальником офицерского патруля. «Но я же домашних предупредил, что под ёлочку буду дома, прикомандированных запрещено ставить в гарнизонный наряд, всех своих распускаете по домам. Не заступлю я ни в какой патруль».
«Будет хуже», ответил он. Сменишься с патруля, у дежурного по ПЛ будет твоё командировочное, и езжай. На следующий день я не вышел на подъём Флага. Был тут же телефонный звонок в Лицу. Были вызваны в Полярный начпо и флагмех для разбора демонстрации неповиновения. Потом те позвонили, что разберутся со мной после прибытия меня туда, у них без меня хватает дел. Новый Год я встретил в ресторане «Ягодка», в простонародии «Сугроб», с повязкой на рукаве. В 6 часов освободился, бегом прибежал к дежурному по ПЛ, но никакого командировочного у него не оказалось. Только 13 января, так и не дождавшись комдива, я убыл в Западную Лицу на ковёр к начпо. За это время была написана и отправлена апелляция в партийную комиссию КСФ.
Я прибыл в Североморск накануне назначенного срока явки в парткомиссию, зашёл в Управление кадров СФ, встретился там с Н.Н. Алфёровым, который в то время распределял медиков по воинским частям КСФ, а в конце этого дня заступал на дежурство по Управлению. Мы проговорили с ним всю ночь. Я узнал от него, что О.В. Алексеев, наш бывший ЗКПЧ, член парткомиссии КСФ. Он участвовал в двух боевых службах АПЛ «К-1». Мы случайно встречались с ним на автобусной остановке, он был уже начпо 11 ДиПЛ. Когда тихое противостояние меня с Ерошем переросло в открытое, я дозвонился до Североморска и попросил Олега Викторовича вмешаться в это противостояние. Они были с Ерошем однокашниками или Алексеев был старше на 2 года, но был у него командиром взвода. Он уклонился, ответив, что коммунисты сами должны разобраться. Он знал и меня по службе на АПЛ «К-1», одно время мы с ним были в одинаковом воинском звании.
Утром я прибыл в Штаб КСФ. Меня завели в большое помещение и поставили в торец длинного стола, накрытого зелёным материалом, за которым сидели члены парткомиссии, один мичман и остальные в звании не ниже капраза. По левую руку от секретаря, сидящего в торце стола, находился контр-адмирал Алексеев. В дальнем левом углу этого помещения сидело 1,5-2 десятка военных. В глаза бросились красные лампасы на брюках и адмиральские погоны. Видимо это были желающие посмотреть на чудака из Западной Лицы.
«Что вы хотите от нас», спросил председатель. Я выразил своё желание одним, выученным наизусть, предложением. «Мы ознакомились с текстом вашей апелляции и пришли единогласно к следующему: в партии восстановить вас мы не можем, вы сами добровольно отдали партбилет. Если докажете, что достойны, вступите на общих основаниях. На партию не обижайтесь. Формулировку исключения вас из партии изменить не можем. С политработником разберёмся. С плавсостава вас уберём. Вы свободны». Могу предположить, если бы не Олег Викторович, со мной обошлись бы круто. Предполагаю, что благодаря только ему, я вышел из штаба без наручников и без смирительной рубашки. Самым страшным, что они могли сделать, восстановить меня в партии. Я возненавидел бы не только этих военных комиссаров, но и себя. Никогда бы себе не простил.