Итак:
- Что мне привычно?
- Что мне разрешено?
- Что мне необходимо?
И - четвертая мотивация - эмотивная - предполагает ответ на вопрос:
- Что мне приятно, доставляет наслаждение?
Дисгармония, разлад рефлективных, нормативных, прагмативных и эмотивных мотиваций деятельности порождает в человеке психопатические явления "разделения в себе".
В обратном случае - если мое удовольствие совпадает с моими привычками, с законами моей страны и с потребностями повседневной практики - я являюсь психологически уравновешенным человеком, пребывающим в состоянии духовного комфорта. Я с радостью иду на работу и с радостью же возвращаюсь вечером в семью. Мое отношение к близким - ровное, стабильное, пронизанное традиционалистским резонерством. Я не учу детей, а поучаю их, словами только подкрепляя примеры из жизни. Из той жизни, которая катится согласно моей воле и желанию, движется так, как я и считаю нужным. У меня нет конфликта с жизнью, если она доставляет мне приятное через разрешенное и необходимое через традиционное.
Привычно сеять хлеб? Разрешено его сеять? Необходимо его сеять? Нравится его сеять? - если ответы на все вопросы положительны, то мы получаем в итоге воспетый классикой типаж "сеятеля-богоносца", хранителя мудрости предков, носителя фольклора, соли земли.
Вклинивается капитализм - и Лев Толстой чуткой душой подмечает разлад в крестьянской душе: хлеб сеять привычно, разрешено, хочется, но уже невозможно. Нива больше не может прокормить всех земледельцев. Скрепя сердце, они бросают сельский дом и, удрученные, уходят в города на заработки.
Независимо от того, как сложится в городах их судьба (у многих складывалась вполне успешно), эти бывшие сеятели уже в душе глубоко несчастные люди. Суровая необходимость отняла у них привычное, желанное и законное дело. Многие из них годы спустя вцепятся с неистовостью нерасчерпанной страсти в пригородные садовые участки, создав уникальный тип советского садовода - горожанина, люто тоскующего по земляной работе, жителя каменного "билдинга", наслаждающегося деревянной избой...
Катастрофа 1991 года (как и пять лет предшествовавшей ей "перестройки") стали для русского мужчины испытанием куда более серьёзным, чем урбанизация ХХ века. Реформы далеко и полностью развели по сторонам все имеющиеся в человеке мотивации.
Вот типичный современный россиянин: работает там, куда закинул случай (а не там, где хотел бы), получает нищенскую зарплату, но из-за потребительских похотей влезает в хомут ипотеки, автомобиля в кредит, дорогостоящего отдыха (и из-за этих шалостей физически голодает, попадает в долговую яму и т.п.). Перед предками ему мучительно стыдно, потому что в их глазах он - презренный ловкач и сластолюбец, живущий не по средствам, нечистый на руку, все, что он делает - глубоко противно традициям его народа...
Каковы его отношения к власти и закону? Самые плачевные.
Психология общения человека и общества нормальна только в том случае, если это взаимоотношения частного и общего. Если же человек не чувствует себя частью общества, отчужден, отстранен от общества, то отношения, конечно, патологизируются. Само славянское слово "счастье" произведено от слова "со-частие" и означает "соучастие" в жизни коллектива, обладание правами. Ему противостоит понятие "изгойства" - т.е. лишения прав участвовать в жизни коллектива. Человек, который так или иначе влияет на коллектив, человек, к которому коллектив прислушивается, мнение которого коллектив уважает - СЧАСТЛИВЫЙ. Соответственно, человек, который не влияет ни на что, человек, чьё мнение и позиция никому не интересны и ничего не меняют - несчастный человек.
Не сопротивляясь власти, народ не оказывает ей в то же время и никакой поддержки, оставляя власть и государство как бы "висеть в воздухе", без надежной опоры. В этих условиях, в частности, закон и норматив не имеют более никакого значения.
Все и всяческие социологические замеры в РФ показывают: базовые представления народа и власти о добре и зле, о правде и справедливости, о полезном и вредном кардинально расходятся. Помимо нулевого (или даже отрицательного) значения морального авторитета власти существует серьёзный разрыв между законами РФ и необходимостью. Если закон запрещает воровать, а дети голодные плачут, а работы нет никакой - как быть?!
Это децентрирует русского человека, приводит его в состояние психологического дискомфорта, постоянного внутреннего спора с самим собой. Человек утрачивает самоидентификацию, перестает понимать свое место в мире и свою роль в обществе.