Впрочем, некоторые аналитики изначально утверждали, что никакого реального плана перехода к контрактной армии не существовало. Это были лишь популистские полумеры, преследовавшие одну цель — завоевать авторитет простых граждан. И обеспечить общественную поддержку своим реформам.
Что же реально было сделано реформаторами за эти два года? Ими был объявлен и проведён переход на бригадную систему и трехступенчатую организацию Сухопутных Войск. О необходимости организационной реформы говорилось все последние 15 лет. Обсуждались варианты, проводились исследования и учения. И объявленная Сердюковым организационная реформа была поначалу встречена с энтузиазмом. Но очень скоро этот энтузиазм сменился озабоченностью, а затем и откровенным скепсисом. Вместо серьёзного анализа, тщательного расчета и предельно выверенных действий организационную реформу стали проводить волюнтаристски, с размахом лесорубов и без всякой оглядки на реальности военно-политической обстановки на том или ином направлении, особенности регионов и требования. Реформу запустили, даже не приняв военную доктрину — документ, который, собственно, и определяет, как должна проводиться реформа, какие угрозы нас ждут в будущем, против кого мы формируем нашу армию и какой она должна быть? В итоге, непродуманные скороспелые решения привели к уродливым результатам. Вместо мобильных, боеспособных частей получились какие-то монстры, больше напоминающие боксёров с руками карликов, когда тылы, боевое обеспечение и средства поддержки фактически перекочевали с дивизионного уровня на бригадный, а вот боевые части урезаны до минимума.
При этом введенная организация и создаваемые группировки совершенно не отвечают тем угрозам, которые они должны парировать. Например, сформированная на Дальнем Востоке группировка по своей конфигурации фактически не способна отразить китайскую военную угрозу. Проведённая реформаторами полная ликвидация кадрированных частей, которые здесь составляли почти половину всех имеющихся частей, привела к тому, что округ лишился всего мобилизационного потенциала. Раньше в случае военной угрозы за короткий строк — от двух недель до месяца — на базе кадрированных частей можно было развернуть мощную группировку, позволявшую парировать военную угрозу со стороны КНР. Теперь же войска Дальневосточного военного округа должны будут в случае войны вступить в неё и завершить её одним и тем же имеющимся составом, что совершенно нереально, если сравнить потенциалы ДальВО и НОАК в этом регионе. Эксперты в один голос говорят, что созданная россыпь бригад, даже объединённая в некие оперативные командования, в войне против таких противников, как армии НАТО, Китая, Японии или Турции, позволяет в лучшем случае организовать устойчивую оборону на том или ином направлении. Но любому выпускнику военного училища хорошо известна азбучная истина — одной обороной исход войны никогда не решался и обороной противника не разгромишь. Никаких же ударных группировок планом реформ просто не предусмотрено! Наоборот, из имеющихся сейчас на вооружении Российской Армии 13 тыс. танков — главной ударной силы Сухопутных Войск — после реформы в строю останется не больше 3 тыс. Остальные, видимо, отправятся на базы хранения, где их дальнейшую судьбу несложно представить. И всё больше военных экспертов приходят в выводу, что истинной целью реформы было не повышение боевых возможностей Российской Армии, а очередное её масштабное сокращение, окончательная ликвидация матрицы Советской Армии, демонтаж её стратегической направленности, мобилизационной основы и окончательный перевод её на региональный уровень. Как же получается, что реформы, начатые под ширмой благих намерений установления гражданского контроля над армией, закончились её фактическим погромом? Какие причины приводят к тому, что в течение последних десяти лет каждый последующий министр обороны оказывался куда хуже предыдущего?
Материал подготовлен на основе аналитических записок военных аналитиков — действующих и отслуживших офицеров российской армии.